Олег заметил его не сразу. Может это было связано с тем, что первое время после попадания в детдом боль от потери родителей была слишком свежа, и Волков был погружен в себя вместо того, чтобы осматривать место, в котором ему предстоит пробыть ещё долгие годы. Или причиной тому послужила его привычка проводить время в одиночестве, отдельно от всех и в дальних углах детдома. Как бы то ни было, однажды Олег заметил, что рыжая шевелюра стала подозрительно часто мелькать в его поле зрения в последнее время. Волков стал стабильно видеть незнакомого мальчишку с яркими волосами по несколько раз на дню. И по идее, в этом не должно было быть чего-то подозрительного, всё-таки территория приюта была не слишком большой, но пристальный взгляд, которым его буравил всё тот же мальчик, начинал напрягать. Причём буравил только затылок: стоило Олегу повернуться, как тот смотрел уже в совершенно другом направлении. Поэтому он никак не ожидал, что сегодняшний день будет чем-то отличаться от других. Олег успел привыкнуть к своему молчаливому наблюдателю, из-за чего практически не обращал на него внимания. Погода была на удивление теплой, хоть на дворе и стояла осень, и по этой причине всех детей приюта вывели на прогулку во двор. Волков сразу занял качели и стал несильно раскачиваться на них, как в очередной раз почувствовал, что на него в упор смотрят. В этот раз мальчишка, следовавший за Олегом хвостом, подошёл ближе обычного, выглядывая из-за дерева, находящегося недалеко от качелей, и щуря голубые глаза. Поняв, что его заметили, он вздрогнул и, чуть кивнув головой, словно решаясь про себя на что-то, подошёл к Волкову.
- Привет, - он стал перекатываться с носка на пятку, очевидно нервничая и тем не менее продолжая смотреть прямо в глаза, - меня зовут Сергей.
До этого момента никто из других детей не решался подходить к нему, напуганные его угрюмым взглядом. И не то чтобы Олег жаловался, он и не искал особо компании, но теперь уже Сергей смотрел на него с такой надеждой, что Волков и не заметил, как протянул руку:
- Интересно, те, кто отвечает у нас за отопление общаги, знают вообще о своих обязанностях? - злобно пропыхтел Серёжа из-под горы одеял на кровати, - Или они уже успели свалить на Мальдивы за те деньги, что мы им платим?
На дворе стоял сентябрь, и в общежитии было неимоверно холодно. Сергею казалось, что даже человек, вышедший ранним утром, когда Солнце ещё не успело полностью выйти из-за горизонта и прогреть воздух, на улицу зимой, в середине января, где-то в Оймяконе, голышом не испытывал такого же холода, от какого в последнюю неделю похолоданий страдали Сережа и Олег. И это не было преувеличением, потому что даже Волков, который был самым морозостойким из всех людей, кого знал Сергей, в данный момент кутался в несколько свитеров и судорожно дул себе на замёрзшие руки в отчаянной попытке их разогреть. Чай им особо не помогал (на любой горизонтальной поверхности можно уже было увидеть по несколько кружек), а последний кофе они уже давно выпили. Олег на бурчания Разумовского только пожал плеча, если так можно было назвать неопределенное движение под одеялом.
- Когда я стану богатым, я первым же делом куплю себе дворец где-нибудь потеплее, в Италии, к примеру, - продолжал высказывать недовольство повёрнутый спиной к Олегу Сергей, не замечая, как тот встал с кровати и направился к нему.
Поэтому Разумовский вздрогнул, когда почувствовал, как под чужим весом прогнулась кровать, и в следующий же момент сильные руки обняли его со спины, заключая в ещё один кокон из одеял, на это раз с дополнением в виде Олега, а сам Волков придвинулся ещё ближе. От внезапности данных действий Серёжа даже прекратил свою тираду, слишком удивленный поступком Олега. Нет, объятия для них не были в новинку, да и в детдоме они нередко лежали на одной кровати в особенно холодные ночи, от которых не спасали тонкие стены здания. Тогда они были детьми, и Серёжа думал, что они давно вышли из возраста, когда подобное позволялось двум парням, но по телу уже начало разливаться тепло и, выдохнув, Разумовский позволил себе расслабиться и развернулся к Волкову, возвращая его объятия.
- Так ведь лучше? - со смешинкой в голосе спросил Олег, зарываясь носом в волосы Серёжи. - Желание убивать пропало, я надеюсь?
Разумовский на это лишь ткнул кулаком в одеяло в том районе, где предположительно должен был находиться бок Волкова.
Тогда, сидя в самолёте в дорогом костюме после долгожданного освобождения из тюрьмы и пролистывая на ноутбуке списки венецианских дворцов, он смотрел лишь на цену. Сейчас, размышляя над своим поведением, Разумовский понимает, что в тот момент ему было важно снова почувствовать власть, которую приносят деньги, в своих руках, избавиться от ощущения собственной уязвимости, о которой он забыл ещё давно в детстве, после появления Олега. Олег, что стал для него опорой и поддержкой в враждебном мире детского дома. Олег, что подарил ему множество светлых воспоминаний. Олег, который ушёл в армию, оставив Сергея на съедение назойливому голосу в голове.
Единственным помещением, понравившимся Сергею, была Зала дель Маджор Консильо. Хоть честолюбивые итальянцы и перегрузили её, как и весь дворец, золотом, мрамором и всем тем, что считалось показателем богатства человека, её большие размеры отводили недешевое убранство на задний план, заставляя вместо этого восхищаться стенами, расписанными талантливыми художниками того времени.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что если он и выбирался куда-то из своей комнаты, то именно сюда. Птица стал более настойчивым в своём стремлении поскорее свершить месть, из-за чего перепалки с ним стали отнимать много сил в последнее время. Изучение обстановки залы помогали упорядочить мысли в голове, погрузиться в только лишь любование трудами великих мастеров. Закрыв глаза можно было представить, как много-много лет назад в этом же помещении собиралось множество людей, приглашенных на бал, и танцевало среди всей этой роскоши.
Волков подошёл совершенно незаметно, Сергей даже и не сразу заметил, когда его одиночество было прервано. Дождавшись, когда Разумовский полностью обратит на него внимание, Олег заговорил:
- Мы отправляемся за Громом. Будут какие-то дополнительные указания?
Разумовский не узнавал его. Человек, который стоял перед ним, не был похож на того, кто прошёл бок о бок с ним большую часть жизни и принимал его со всеми недостатками. Этот был совершенно незнакомым, холодным и отчужденным, сосредоточенный только на качественном исполнении задания. Возможно, он сам был в этом виноват, ещё с самого начала задав их общению такой тон. Но, несмотря на напряженность в их взаимоотношениях, Волков всё ещё оставался единственным человеком, которому Серёжа мог доверять. Вздохнув и позволив себе снять маску полной самоуверенности, он сказал:
- Потанцуй со мной. Пожалуйста.
Просьба была неожиданной и для самого Разумовского. Он не понимал, что сподвигло его на подобные слова, но ощущал необходимость в этом. Хотелось почувствовать чужое тепло, хотелось на мгновение забыть, что весь смысл его жизни в данный момент сосредоточился на низменной мести, что он теряет контроль над собственными телом и разумом. Хотелось просто представить, что он сейчас не в Венеции, а на выпускном в их детском доме, где они назло всем танцевали друг с другом, не обращая внимания на осуждающие взгляды других.
Сергей чувствовал на себе озадаченный взгляд Олега, но боялся поднять глаза и увидеть на лице Волкова раздражение. Не хотелось осознавать, что даже единственный близкий человек не желает иметь с ним никаких дел. Но его страхи не оправдались. Разумовский почувствовал, как одну из его ладоней положили на твёрдое плечо, обтянутое кожаным пальто, а другую сжали в тёплой руке. Медленно Олег и Серёжа начали танцевать, словно потихоньку вспоминания не только движения, выученные специально для выпускного, но и что это такое, доверять друг другу, уметь положиться на своего партнёра. Сергей наконец поднял голову и взглянул в изучающие карие, практически чёрные глаза. Волков как будто пытался понять, насколько близко он может подойти, чтобы при этом не спугнуть Разумовского, такого знакомого и незнакомого одновременно.
Они танцевали без музыки, вслушиваясь в дыхание друг друга. Ладонь Олега сжалась на талии Сергея, и тот прижался ближе к Волкову, продолжая скользить по выложенному мрамором полу. В этот момент им казалось, что и не было никакого времени, проведённого по отдельности, что Олег не прошёл множество ужасных воин, что Сергей не собирался чинить кровавую расправу над своим врагом. Казалось, что они снова на том выпускном, танцуют в середине зала, не отрывая глаз друг от друга и счастливо улыбаясь, потому что впереди их ждала свобода и совместная жизнь, незамутнённая жестокими приютскими детьми и злыми воспитателями.
Как жаль, что через пару часов на этом же месте начнётся шахматная партия, вместо фигур будут живые люди, а Олег окажется одним из них.
Волков и Разумовский, наверное, не смогут сказать, как давно работают вместе. Два самых талантливых грабителя агентства, известных своей неуловимостью всей стране, они могли бы стать соперниками, сражающимися за расположение компании, в которой работали, если бы руководители не решили однажды заставить их действовать в паре. И, несмотря на совершенно разные, на первый взгляд, характеры, Олег и Сергей быстро поладили, что в их работе было важным, где успех операции зависел во многом от сплоченности напарников.
Получая задание от заказчика, они не ожидали, что всё примет такой оборот. План действий был крайне прост : проникнуть, сливаясь с толпой, в местный известный музей, в который привезли редкой величины бриллиант, выждать нужный момент, когда персонал музея будет отвлечён, и украсть драгоценный камень. Для Сергея и Олега, профессиональных воров со стажем в несколько лет, заказ выглядел как очень лёгкий для исполнения. Ничего не предвещало беды.
Действовали они по проверенной схеме. Сергей, по образованию бывший программистом, добыл планы здания, в котором располагался музей, чтобы заранее отметить все возможные пути проникновения и отступления, в то время как Олег занялся подготовкой снаряжения, что могло им понадобиться во время операции. Поэтому, прибыв на будущее место преступления, оба были полностью уверены в успешном исходе задания.
- Проверь обстановку, пока я буду выяснять, как отключить систему безопасности, - понизив голос, произнёс Сергей, чтобы никто из мимопроходящих людей не услышал их разговора. – Если что-то пойдёт не по плану, беги к тому выходу, о котором мы договорились.
С этими словами Разумовский нырнул в толпу и через секунду уже исчез из поля зрения. Олег в это время направился в зал, где, предположительно, должен был находиться дорогой бриллиант. Вокруг было много людей, среди которых при желании можно было скрыться, что даст ему небольшое преимущество перед охраной, когда та заметит пропажу. Наконец, отвлёкшись от изучения территории, Волков перевёл взгляд на ярко сверкающий в свете люстр камень. Тот действительно был таким большим, каким его описывал заказчик, и у Олега на мгновение дыхание перехватило, когда он представил, какую баснословную сумму нужно заплатить за этот камень, если ты хочешь его приобрести.
Волков моргнул и оторвал глаза от камня. Нельзя было отвлекаться. В конце концов, любование выставочными экспонатами было уделом Сергея.
Олег закончил осмотр помещения как раз в тот момент, когда вернулся Разумовский.
- Всё сделано, - сообщил Серёжа, не сдержавшись от хитрой улыбки. Волков давно заметил, что он очень любил лишний раз блеснуть своим интеллектом и показать, как обвёл всех вокруг пальца. Олег на это лишь усмехнулся:
- Отлично. Я проверил, никаких угроз нет. Можем начинать.
И это было его ошибкой. Его, потому что никогда нельзя недооценивать зорких пожилых вахтёрш, пристально следящих за порядком на выставке. Стоило Олегу незаметным движением надеть перчатки, чтобы не оставлять отпечатки, и аккуратно приподнять крышку конструкции, которая с отключением системы легко открывалась, как вместо сигнализации по залу разнёсся громкий вопль «Воры!», которого никак нельзя было ожидать от хрупкой на вид бабушки. Чертыхнувшийся рядом Сергей уже успел натянуть капюшон своей толстовки пониже, чтобы скрыть яркие рыжие волосы, и схватить Волкова за руку, дергая его в нужное для побега направление. Расталкивать зевак, от внезапности происходящего замерших на месте, было неудобно, но и сесть в тюрьму на долгие годы за все свои деяния тоже не хотелось.
Им удалось вырваться на улицу, но погоня из разъярённых полицейских не прекратилась. За углом их ждала машина, на которой они должны были уехать после незаметной кражи, но сейчас им бы вряд ли удалось на ней сбежать. Прибавив скорости, у них получилось оторваться от полицейских, но подобный забег не мог продолжаться вечно. Олег схватил Сергея за запястье и свернул на незаметную улочку, что, как оказалось, заканчивалась тупиком. Волков зло зарычал сквозь зубы. Не так он ожидал закончить свою воровскую карьеру.
- Ну уж нет! – прошипел Сергей и стянул с себя капюшон, после чего схватил Олега за плечи и, чуть привстав на носки, поцеловал. Волков от неожиданности задержал дыхание, уставившись на Разумовского, который бросил быстрый взгляд в сторону улицы и прикрыл глаза, углубляя поцелуй. Олег сам не заметил, как втянулся в поцелуй и опустил ладони на его талию, сквозь шум в ушах слыша чей-то громкий топот, свист, чьё-то бормотание, похожее на «совсем обнаглели» и звук удаляющихся в другом направлении шагов.
- Ты что сделал? – выдохнул Волков, когда они наконец разорвали прикосновение губ, тяжело дыша и осоловело смотря друг на друга.
- Публичное проявление чувств пугает людей, - придя в себя, хитро улыбнулся Сергей, но спустя мгновение уголки его губ опустились, - но, кажется, мы завалили задание.
Олег на это самодовольно ухмыльнулся и достал из кармана бриллиант, при виде которого у Разумовского распахнулись глаза.
Сергей тяжело вздохнул и перевернулся с одного бока на другой, раздраженно постукивая пушистым рыжим хвостом по земле.
Ему было ужасно скучно. Чтобы не говорили другие хранители Леса, сказочного места, где обычные животные жили бок о бок с оборотнями, а всё-таки долголетие было не только благословлением, но и проклятием. Каждый день всё повторялось с завидным однообразием: с утра Сергей совершал обход Леса, проверяя, чтобы чужаки и те, кто сошёл с тропинки и потерялся, не набрели случайно туда, куда не следует; днём следил за тем, не нарушены ли нигде магические процессы волшебного места, а вечером повторял действия, совершенные утром. После завершения своей работы он мог позволить себе пару часов отдыха, чтобы с восходом солнца начать всё по новой.
Серёжа не знал, что думали остальные жители Леса о своей работе. Ему так и не удалось сблизиться с остальными, несмотря на всё то время, что он пребывает в этом лесу. То ли дело было в некой обособленности защитников Леса от своих более юных коллег, одним из которых был Сергей, обитавший в этом месте около двухсот лет, то ли в нежелание самого Серёжи подпускать кого-то к себе. Как бы то ни было, единственным развлечением для него оставалось выведение из себя одного из себя оборотня по имени Игорь, который умел принимать медвежье обличие и с первого взгляда невзлюбил Сергея. Возможно, не стоило в тот раз запускать в его берлогу енотов, которые разгромили весь его дом. Но Серёжа не совсем уверен.
Поток Серёжиных мыслей был внезапно прерван звуком чьих-то едва слышных шагов. Лисьи уши повернулись в сторону, откуда доносился шум, и Сергей напрягся, вмиг растеряв всю свою расслабленность. Он даже успел перекинуться из промежуточный формы в звериную, готовый встретить нежданного гостя, но тут же облегченно вздохнул, увидев одну из своих немногочисленных отрад – Олега.
Олег, умевший принимать обличие волка, появился в рядах хранителей относительно недавно и сразу же понравился Сергею. Олег держался обособленно от всех обитателей Леса, а те, в свою очередь, боялись подойти к нему из-за тяжелого взгляда, которым он награждал всех, кто осмеливался к нему подойти. Сергей чувствовал в нём родственную душу. И, говоря откровенно, другой хранитель был крайне недурен собой. Настолько не дурен собой, что Серёжа не мог оторваться от разглядывания Олега, когда тот находился в человеческой форме, потому что сильное, хорошо сложенное тело притягивало взгляд, а карие, почти чёрные глаза смотрели так пристально, что казалось, будто их обладатель видит тебя насквозь.
Олег, совершавший обход, в знак приветствия наклонил свою волчью голову и пошёл дальше, попутно осматривая поляну на наличие чего-то из ряда вон выходящего. Несколько хранителей проходили один и тот же маршрут каждый день на случай, если другие упустят что-то из виду, поэтому в действиях Олега не было ничего странного, и уши Сергея опустились в расстроенном жесте. Кажется, либо объект его симпатий совсем не понимал намеков и очевидных подкатов Серёжи, либо старательно их игнорировал. Так, Олег не оценил его знак внимания, когда Серёжа принёс ему убитого кролика в надежде разделить с ним трапезу.
Проводив того взглядом, Сергей вздохнул и опустился на своё место, намереваясь погрузиться в сон, чтобы не чувствовать такой сильной горечи, но тишина Леса снова была нарушена. Звук шёл из стороны, противоположной той, куда ушёл Олег, значит это не мог быть он. Тут на поляну выскочил Игорь в своей медвежье форме, злобно скалясь на Сергея. Похоже он нашёл очередной сюрприз от Сергея в своей берлоге в виде вырубленного юного натуралиста по имени Дмитрий, как удалось выяснить Серёжу, который с раздражающим упорством лез к Олегу, всё пытаясь изучить необычно крупного волка. Это влекло бы за собой прикосновения к Олегу, а Сергей не мог допустить подобного.
Приготовившись, как обычно, спасаться от Игоря, петляя между стволами многолетних деревьев, Сергей не ожидал, что откуда-то слева выскочит Олег, с угрозой зарычавший на медведя и прижимавший к голове уши. Игорь, заметив перевес в силах, бросил уничтожающий взгляд в сторону Серёжи и, развернувшись, ушёл разбираться с незнакомцем в своем жилище. Сергей, чувствуя, как в груди разливается что-то тёплое, подошёл поближе к Олегу и потёрся головой об его бок. Тот направился в сторону, откуда не так давно стремительно выскочил, чтобы защитить Сергея от Игоря, и у того практически опустились уши, когда Олег остановился и повернулся, выжидающе смотря на Серёжу. Сергей радостно прищурился и пошёл следом за Олегом.
Серёжа вёл себя странно в последние время. Разумовский, за недолгие месяцы их с Олегом дружбы, итак успел отличиться необычным поведением, что проявлялось в хождении во сне или разговорах с самим собой, но в эти дни Серёжа превзошёл самого себя. Он, до этого без умолку говорящий за двоих, себя и Олега, который предпочитал больше слушать, чем рассказывать что-то, стал более скрытным. Серёжа вечно куда-то убегал, ссылаясь на то, что закончил недавно начатую книжку и хочет взять новую в библиотеке, после чего направлялся в совершенно противоположном от библиотеки направлении. При этом он периодически оборачивался на Олега, словно проверяя, не решил ли тот пойти следом, после чего ускорял шаг, чтобы побыстрее скрыться за углом от пристального взгляда Волкова.
Они стали меньше играть, меньше времени проводить вместе. В голову Олега стали закрадываться мысли, что он теряет единственного близкого друга, причём, он даже не понимал, что могло послужить подобному причиной. Может, он был настолько неинтересным собеседником и плохим товарищем, что любознательному Разумовскому, который, казалось, стремился потратить каждую минуту своей жизни на изучение чего-то нового, неизведанного? За короткое время он успел привязаться к Сергею, и ему не хотелось оставаться совсем одному накануне собственного дня рождения, который люди обычно проводят в кругу близких. Волкову было достаточно осознания того, что дни рождения больше никогда не будут как прежде, когда родители будили его крепкими объятиями и ласковыми поздравлениями.
Олег расстроенно вздохнул, бросил последний взгляд на пасмурное небо, видное сквозь ветки большого дуба, под которым последние полчаса сидел Волков, от скуки не знавший чем себя занять, и направился в здание детского дома. Серёжу, скорее всего, снова будет не застать в спальне мальчиков, а значит и перед сном делать нечего будет.
Добравшись до своей кровати, Олег разделся и уснул, чтобы через, по ощущениям, пару часов проснуться оттого, что его кто-то настойчиво, но аккуратно тряс за плечо, пытаясь разбудить. Разлепив глаза, он непонимающе уставился на нависшего над ним человека, которым оказался Серёжа. В комнате было темно, и только свет фонарей с улицы позволил разглядеть его обеспокоенное выражение лица.
- Ты чего? - удивленно спросил Волков, не ожидавший, что тот наконец подойдёт и заговорит с ним, а не будет, как обычно, отмахиваться или убегать от него. Серёжа проигнорировал его вопрос, стянул одеяло с Волкова и протянул одежду, подгоняя его.
В такой спешке Разумовский вывел его в коридоры детдома, после чего закрыл Олегу руками глаза. На все вопросы Серёжа шикал и говорил подождать. Чего именно, он предпочёл не говорить. Волков терпеливо ждал знака от друга, и его ожидание было вознаграждено, когда тот наконец убрал ладони с лица Олега.
Они оказались в каком-то помещении, в котором Волков с трудом признал кухню их детского дома. Олег за всё время пребывания в детдоме бывал здесь всего один раз, но и быстро брошенного взгляда было достаточно, чтобы заметить все те грязь и беспорядок, которые царили в этом месте. Волков старался не вспоминать об этом, когда всем детям раздавали еду, приготовленную там. Сейчас же всё, что было в поле зрения Олега сияло чистотой, а на ближайшей стойке стоял самый настоящий торт с неровно выведенной цифрой восемь в самом центре. Волков, не веря своим глазам, перевел взгляд на Серёжу:
- Ты...сам?
- Да, - смущенно произнёс Разумовский, перекатываясь с носка на пятку. - Я просто подумал, что день рождения не может быть без торта, а от наших воспиталок попробуй выпроси что-нибудь, поэтому решил сделать сам. Нашёл рецепт в книге из библиотеки, а сегодня приготовил, когда поварихи разошлись. А то они бы прогнали и директрисе нажаловались, что дети совсем распустились. Ещё пришлось тут всё убрать, я, пока готовил торт, такой беспорядок развёл.
- Я думаю, они скорее заметят эту чистоту, у них же тут вечно не убрано, - тихо засмеялся Олег.
На этих словах Серёжа закатил глаза, показывая своё отношение к работникам детдома. Он осторожно отрезал кусок от небольшого торта и,положив на тарелку, протянул его Волкову, после чего затих, неуверенно смотря на Олега исподлобья и ожидая его реакции:
- Тебе нравится?
Под зубами захрустел кусочек скорлупы, и у самого торта был немного странный привкус, но Олег почувствовал, как на лице рот сам растягивается в улыбку до ушей, а на душе в миг становится тепло.
- Это самый вкусный торт, который я когда-либо ел.
Олег замечательный человек, правда. Сергей и представить не может, как бы сложилась его жизнь, не познакомься он, по воле судьбы, с Волковым, но догадывается, что в ней было бы гораздо меньше тёплых воспоминаний. Он отличался там, в детдоме, от этих злобных, полных ненависти детей, и не похож здесь, в университете, на всю эту толпу озабоченных студентов, думающих только о выпивке и развлечениях, а вовсе не о получении знаний. Наверное, поэтому Разумовский однажды поймал себя на мысли о том, что любит его.
Но как же иногда Олег безнадежно тупил.
Сергей, осознав свои чувства, долгое время не находил себе покоя. Его пугало не то, как изменится отношение общества к нему: оно перестало волновать его ещё в подростковом возрасте, когда Олег, после очередных нападок детей из приюта, принялся подбадривать друга и сказал, что они просто завидуют тому, как Разумовский непохож на других. Сережу больше беспокоило то, как сам Волков отнесётся к этому. Он слишком дорожил другом детства, чтобы потерять его из-за этих чувств.
Спустя некоторое время Серёжа привык к тому, что ему хотелось постоянно улыбаться, когда друг находился рядом. Но тут появилась новая проблема: теперь Разумовскому хотелось больше объятий, причём продолжительных, поцелуев, всего того, что чаще всего идёт в паре с нежными чувствами к человеку и что он не мог себе позволить. Сергей честно старался никак не показывать, что его отношение к Олегу изменилось, но в итоге не выдержал и решил, что нужно как-нибудь намекнуть Волкову о том, что чувствует Серёжа.
Разумовский начал с мелочей. Он стал дольше и крепче обнимать Олега при любом представившемся случае, на что сам Волков только удивленно спрашивал, не случилось ли что с Серёжей. Когда Олег никак не отреагировал на изменения в поведении друга, Разумовский решил перейти к плану Б. Он стал устраивать дружеские посиделки при свечах, таким образом пытаясь создать романтичную атмосферу, но Волков лишь время от времени косился на свечки и как ни в чём не бывало продолжал вести беседу с другом, наверняка считая это очередной причудой в поведении Сергея.
Тогда Разумовский понял, что пора доставать тяжелую артиллерию.
Серёжа до последнего не хотел переходить к подобному. Он считал, что запланированные им действия не передали бы правильно то, что он на самом деле чувствовал к Олегу. Но у него уже не оставалось вариантов. Сергей не помнил, на каком сайте он вычитал о подобном трюке, но уже успел себя проклясть за то, что вообще полез с подобным вопросом в интернет. Поэтому, вытащив Волкова на прогулку, Разумовский сразу потянул его в сторону первого попавшегося ларька с мороженым. Купив два льда, благо погода в Питере ещё позволяла подобные выходки, они уселись на скамейку в парке. Серёжа понял – пора.
Он принялся распаковывать своё мороженое, и всё не задалось с самого начала. Разумовский случайно открыл его со стороны палочки и пришлось проделать непростую операцию по переворачиванию льда так, чтобы оказалась со стороны неразорванной части упаковки, чтобы, если мороженое начнёт таять, не испачкать одежду. Лёд от соприкосновения с тёплыми пальцами подтаял и испачкал их, поэтому Серёже пришлось их облизнуть, но Волков в это время отвлёкся на что-то в другой стороне, так что его старания были напрасны. Заметив, что Олег стал поворачиваться в его сторону, Разумовский в спешке откусил слишком большой кусок льда, из-за чего Волкову довелось лицезреть, как у Сергея заслезились глаза от ударившего в голову холода, и он зажмурился, пытаясь дождаться, когда это ощущения пройдёт.
- Серёга, совсем дурак? Зачем ты столько от мороженого отгрыз? – обеспокоенным тоном спросил Олег, сразу догадавшись по поведению Сергея о том, что произошло. – Ангину заработать вздумал?
Разумовской наконец открыл глаза и обиженно взглянул на Волкова исподлобья, после чего бросил остатки льда в рядом стоявшую урну и угрюмо затопал в направлении общежития, не оборачиваясь на друга. Тот быстро догнал Серёжу и остановил, схватив за плечо:
- Что случилось?
- Ты случился! - Сергей развернулся на каблуках и раздраженно посмотрел на Волкова. – Я тут из кожи вон лезу, чтобы намекнуть тебе о том, что ты мне нравишься, даже вон до такого метода соблазнения докатился, а ты, непробиваемый, ничего не замечаешь!
Олег выслушал эту короткую тираду с округленными от удивления глазами, после чего пришёл в себя и рассмеялся, чего красный от злости и стыда Разумовский никак не ожидал.
- А может надо было просто словами об этом сказать? – Волков улыбнулся уголком губ и, затянув Серёжу в объятия, поцеловал его.
Возможно, подумал Сергей, отвечая на поцелуй, тупил всё-таки он.
Мама часто говорила в детстве Серёже, что веснушки – это поцелуи ангелов и что таким образом сами Небеса отметили его и благословляют мальчика с огненно-рыжими волосами на жизнь, полную великих свершений, когда замечала, как тот усиленно трёт маленькие светло-коричневые пятна на своём лицо, пытаясь оттереть их, словно это грязь.
Видимо, Небо любило его какой-то нездоровой, пугающей любовью, потому что оно с завидным постоянством устраивало ему различные испытания. Каждый раз Разумовскому причиняли боль, заставляя закрываться от окружающих всё сильнее, лишь бы в следующий раз душевные раны были не так глубоки. Он уверен: всё пошло по наклонной после смерти родителей. Тогда ему сказали, что они погибли от неизлечимой болезни, которую подхватили во время объезда территорий королевства, что ежегодно совершался правителями для лучшего изучения своих владений и существующих там проблем. Кажется, некоторые советники отца считали его совсем идиотом в силу малого возраста, если думали, что он не заметит их алчного блеска глаз, когда они думали о том, как могут использовать десятилетнего наследника в своих целях.
Но приближенные королевской семьи не позволили использовать Серёжу в своих целях, взяв его под опеку. Эти семь лет были не самыми плохими в его жизни; несмотря на то тоску по былым временам, Разумовскому удалось найти некоторое успокоение в учёбе, которая была обязательна для будущего короля, и он готовился взойти на престол. Но и они закончились, когда жадные до власти придворные убили и приближенных бывшего короля, заметив, что наследник растёт слишком своевольным и не прислушивающимся к их мнению, после чего совершили переворот, объявив себя новыми правителями из-за проклятия, насланного на Сергея, из-за чего его пришлось запереть в высокой башне, находящейся в неизведанной части лесов королевства. Заговорщики потирали руки, строя планы о том, как будут тратить всю казну на собственные развлечения, в это же время обманывая народ.
А чтобы простые люди лучше прониклись этой историей, они решили добавить в неё немного волшебства. На улицах стали говорить о том, что юный правитель был проклят злобной ведьмой, позавидовавшей красоте и уму Разумовского, и теперь каждую ночь он превращался в ужасное существо, покрытое вороными перьями и жаждущее людской крови. Чтобы ещё и отвлечь горожан от происходящих на их Родине изменений, предатели заявили о возможности снятия проклятия тем храбрым человеком, который сможет преодолеть все испытания на пути к башне и спасти принца, тем самым доказав ему свою любовь.
Сергей поморщился. Как только люди покупаются на подобный сентиментальный бред?
Вдруг каменные стены башни, в которой в данный момент и находился Сергей, дрогнули от сильного ветра, а за окном послышался звук хлопающих крыльев. Похоже, одно из испытаний вернулось с охоты.
Разумовский, погрузившись в собственные воспоминания, успел забыть о своём "защитнике". На что заговорщики не пожалели денег, так это на создание всех условий, в которых Сергей не смог бы сбежать, как будто укрытого расположения темницы юного принца было недостаточно. Каким-то образом им удалось уговорить древнее и могущественное существо на то, чтобы тот охранял эту чертову башню, которую Серёжа уже ненавидел всей душой, хотя находился тут всего несколько недель. За это время он успел предпринять несколько попыток к бегству, но всё они заканчивались неудачно. Толстую броню из чёрных, отливающих на солнечном свете серебром, чешуек не брал никакой меч. Даже самая закаленная сталь ломалась о неё, будто хрустальная. Когда Разумовский попытался ранить дракона своим оружием, тот и глазом не повёл, лишь раздраженно выдохнул, словно для него это было не больнее комариного укуса, и, сощурившись, подтолкнул Сергея в направлении двери в башню, которую тому удалось вскрыть. Понимая, что судьбу лучше не испытывать, Разумовский повиновался. Побег требовал больших усилий и подготовки.
Второй раз принц попытался сбежать, когда дракон спал. Серёжа много читал и слышал об этих редких магических существах, но они было мало изучены, поэтому он был удивлен, что даже им требуется отдых. Однако он недооценил чутье своего охранника, потому что стоило ему пройти рядом с его головой (другого варианта не было, огромный зверь закрывал свои телом всю дорогу), как тот тут же проснулся и уставился тёмными глазами на замершего Разумовского. Человеческий бег не шёл ни в какое сравнение со скоростью полета дракона, поэтому он даже не сопротивлялся, когда его затолкали обратно в башню.
Изменения в новом распорядке дня принца, где учёба сменилась на обычное прочтение всех тех книг, что ему позволили взять с собой, произошли в тот день, когда на подходе к месту заточения Сергея появился незнакомец. Разумовский, ещё в тот самый день, когда услышал об объявлении заговорщиков, не ожидал, что кто-то действительно попытается его спасти. Ему казалось, что он слишком редко появлялся на публике, чтобы заслужить народную благосклонность, не говоря уже о любви отдельных личностей.
Мотивы спасителя стали понятны позже, когда он, наконец, добрался до последнего испытания в виде огромного огнедышащего дракона, который раздраженно уставился на незваного гостя, нетерпеливо постукивая длинным хвостом по земле, отчего по земле проходила дрожь.
Незнакомец, явно долго готовивший свою речь, стал разливаться о своей бесконечной любви к юному наследнику, словно не замечая мрачные взгляды магического существа, в то время как Серёжу передернуло от всех употребленных эпитетов. Поверить в подобное признание было сложно, особенно когда его автор пялился лишь на тиару, украшавшую голову Разумовского.
Дракон разделял его раздражение, из-за чего его крылья подергивались, словно их обладатель хотел взмыть в воздух и спикировать вниз, чтобы наброситься на корыстного мужчину и разорвать его на части. К удивлению Серёжи он не дождался окончания речи спасителя и заревел так, что близ находящиеся деревья согнулись. Ноги мужчины подогнулись, и он упал, после чего, вопя от страха, бросился к своему коню, с трудом увернувшись от ударивший рядом когтистой лапы зверя. Через пару секунд его и след простыл.
Когда дракон поворачивался, Разумовский мог поклясться, что видел, как тот закатил глаза. Это был настолько странный жест от древнего существа, о котором слагали легенды, что Серёжа не выдержал и тихо рассмеялся, но тот всё равно услышал.
- Сергей, - Разумовский наклонил голову в почтительном жесте. Дракон внимательно посмотрел на него, после чего кивнул, имитируя движение Серёжи, и у того в голове раздался низкий мужской голос:
Олег встретил его впервые после побега из места своего заключения.
Он помнит, как быстро оправился от шока, когда увидел ключ от собственной камеры в буханке черствого хлеба, что раздавали всем заключенным. Он решил не задаваться вопросом, для чего каким-то незнакомым людям понадобилось освобождать его, тратя при этом средства на то, чтобы подкупить охрану, добыть ему оружие и выкупить план тюрьмы. Его главнейшей целью было выбраться на свободу и отомстить тем, кто выставил его предателем перед народом, кто похитил юную наследницу престола, к которой он успел привязаться за годы службы, кто убил императрицу, которую он много лет назад поклялся защищать ценой своей жизни.
Поэтому, добравшись до заброшенного квартала, где укрывались его освободители, называвшие себя лоялистами, сторонниками убитой правительницы и её дочки, Волков, не задумываясь, согласился на их предложение. В конце концов, пока их планы совпадали с его, он мог действовать с ними за одно. Лоялисты выделили ему отдельную комнату в одном из заброшенных домов, обрадованные согласием лорда-защитника, о непобедимости которого слагали легенды. Олега действительно ни разу не одолевали…до рокового нападения.
Измотанный событиями прошедших месяцев, наполненных допросами, пытками, презрением в глазах окружающих, а главное, неизвестностью о судьбе молодой императрицы, Волков сразу же погрузился в сон.
Он сразу почувствовал, что что-то не так. Обычно ему снились те загадочные фигуры в китобойных масках, как один из них, видимо, предводитель, пронзает мечом правительницу,погружая меч в её живот по самую рукоятку, в то время как юная наследница в ужасе вскрикивает при виде смерти своей матери.
Этот сон отличался. Место, приснившееся ему, было совершенно незнакомым и странным. Казалось, время здесь идёт совсем по-другому. Вода медленно текла наверх, а лампы, освещающие всё фиолетовым цветом, быстро пролетали мимо Олега вниз. Волков неосознанно положил руку на пояс, где к нему был прикреплён складной клинок, чувствуя, как по коже бегут мурашки от тоскливой песни кита, разносившейся по загадочному месту. Понимая, что он вряд ли проснётся в ближайшее время, слишком реальным выглядел сон, лорд-защитник решил изучить территорию.
Чем дольше Волков находился здесь, тем отчётливее он осознавал, куда попал. Об этом месте были рассказаны тысячи историй, написаны сотни книг, но ничто из упомянутого в них и близко не походило на увиденное Олегом. Бездна, куда мечтало попасть множество верующих в её существование и которой так страшилось Аббатство Смотрителей, чьи действия были направлены на искоренение этой веры, была красивой. Иссиня-чёрный горизонт постепенно переходил в тёмно-синий и добирался до Волкова уже сиреневым цветом. Множество различных предметов плавало вокруг островка, на котором находился лорд-защитник, словно не существовало никакой гравитации, хотя он ясно чувствовал твёрдую поверхность под ногами.
Внезапно, среди всего этого упорядоченного хаоса образовалась фигура незнакомого юноши. Он совершенно не подходил этому месту. Его огненно-рыжие волосы нарушали спокойствие цветовой гаммы Бездны, но странно сочетались с полностью чёрными глазами, временами отливающими фиолетовым. Незнакомец раскрыл губы и до Волкова донёсся мягкий, успокаивающий голос:
- Здравствуй, Олег.
*****
Так Волков получил метку Чужого. Казалось, всё складывалось как нельзя лучше. Получив сверхъестественные силы, он должен был полностью сосредоточиться на своей миссии. Но у него не выходило.
Сперва Олег не был рад новому знакомству. Детство, проведённое на улице, где каждый день представлял из себя борьбу, научило его, что ничего так просто не даётся. Даже своё высокое положение при императрице он заработал потом и кровью, что, однако, не мешало некоторым особенно напыщенным представителям знати воротить при виде него нос и шептаться за спиной о том, что простолюдин не должен занимать должность лорда-защитника. Но убитая правительница была свободна от предрассудков и всегда ценила в Олеге, в первую очередь, его личные качества, а не принадлежность к определенному сословию.
Поэтому первое время после получения внезапного подарка от сверхъестественного существа Волков ожидал, что в самый ответственный момент, когда он находился на задании, добывая информацию о местоположении похищенной девочки, метка предаст его. Однако та исправно служила ему, упрощая проникновение в различные места.
В следующий раз они встретились, когда Олег нашёл деревянное святилище Чужого, украшенное пурпурной тканью. Оно находилось в некогда жилом доме, обитатели которого ныне либо лежали где-то мёртвые, пораженные царствовавшей в городе чумой, либо, если имели достаточно средств, сбежали в соседние города империи, подальше от болезни, которая превращала людей в агрессивных монстров. Коснувшись лежащей на алтаре руны, что была нужна ему для увеличения сверхъестественных сил, он оказался в знакомом месте. На этот раз ему не пришлось бродить в поисках хозяина Бездны. Тот сам сразу же появился перед ним, приветственно наклонив голову, и Волкову на миг показалось, что он видел, как дёрнулся в улыбке уголок губ Чужого.
Когда Олег слышал легенды о существе, обитавшем в Бездне, он представлял его мудрым старцем, который с равнодушием наблюдал за судьбами обычных людей. Настоящий Чужой никак не подходил под подобное описание. Чужой выглядел как обычный юноша, которому было не больше тридцати лет, и только необычные глаза выдавали его истинную натуру. Несмотря на отсутствие зрачков, существо все равно умудрялось выглядеть невероятно человечным. Каждая эмоция ярко отражалась на лице, хотя Волкову казалось, что что-то сдерживает Чужого, не давая ему в полной мере выразить свои эмоции. Бледное тело было облачено в простую, но аккуратную одежду, которую вполне мог бы носить представитель знати.
- Меня нарядили в эти одежды, перед тем как принести в жертву Бездне, - произнёс Чужой, словно прочитав мысли Олега, а может просто заметив, куда был направлен его пристальный взгляд. – Они считали, что свершили милость, сделав это. Жизнь обычного сироты и дорогие шелковые наряды богачей - это ведь такой равноценный обмен.
Его голос оставался спокойным, но Олег чувствовал, как между строк было скрыто презрение к неизвестным людям. Чего Волков никак не ожидал, так это того, что могущественное создание, которому покланялись целые народы разных веков, когда-то был человеком. Но Чужой существовал ещё при первых народах, заселявших территорию, ныне именуемую островной империей, о чём свидетельствовали древние свитки, найденные учёными. Значит ли это, что он был родом с материка, путь к которому был заказан? Многие экспедиции, снаряженные туда, не возвращались, а счастливчики, которым повезло найти дорогу домой, либо сходили с ума, либо замыкались в себе.
Олегу предстояло ещё многое узнать.
*****
- Почему именно я? – устало спросил Олег. Он только разобрался с устранением Верховного смотрителя, одного из заговорщиков, что устроили убийство императрицы. Ему также удалось найти её дочку, чему он был невероятно рад, но миссии были сложными, и Волков жил в постоянном напряжении. Он старался урвать каждую секунду отдыха, доступную после выполненного задания, но не смог удержаться и заглянул в очередное святилище, отмеченное на случайно найденной карте.
Чужой пожал плечами и отвернулся от Олега, сидящего на парившем диване.
- Хоть я и вижу всё и везде, есть знания, недоступные даже мне. Например, я теперь не могу точно видеть будущее. Только его варианты развития.
- Да, с твоим появлением в игре, которая решит судьбы множества людей. - всё тем же успокаивающим тоном произнёс Чужой.
- А ты что делаешь в этой игре? – Олег не смог сдержать раздражения, проскользнувшего в его голосе. Ему всё время казалось, что хозяин Бездны с извращенным удовольствием следил за тем, что происходит на улицах города.
- Я просто наблюдаю. – Чужой произнёс это с разочарованной интонацией, будто ему было неприятно узнать, что Волков может о нём плохо думать. Это озадачивало Олега. – Думаю, тебе пора.
И с этими словами лорд-защитник снова оказался в реальном мире.
И хоть добрый старик-лодочник дал ему неполную дозу яда, Олег всё равно чувствовал себя ужасно. Всё тело ломило, а на душе было погано. Второй раз. Второй раз его предают. Он слишком расслабился, позволил себе поверить, что лоялистами действительно двигало желание вернуть мир в город, разрушенный Чумой и жадной властью в лице лорда-регента, которому было совершенно наплевать на бушующую на улицах заразу. А те в ответ приказали лодочнику отравить Волкова, понимая, что тот не даст им управлять юной наследницей как марионеткой. Если бы не светлая душа старика, который успел привязаться к молчаливому лорду-защитнику, сейчас бы уставшее тело Олега грызли обезумевшие от голода крысы.
В те короткие промежутки между моментами забытья Волкову казалось, что кто-то усиленно пытается достучаться до его сознания, как будто пытаясь разбудить. И Олег тянулся за этим зовом, веря, что его обладатель выведет его, куда нужно.
Он понял, что снова оказался в Бездне, даже не раскрывая глаз. Её звуки нельзя было спутать ни с чем. На глаза упала тень, и Волков почувствовал как лба коснулись прохладные руки.
Так странно. Олег всегда думал, что они должны быть ледяными.
- Ты не должен сдаваться. – твёрдо произнёс Чужой, чьи мягкие волосы коснулись его лица, когда он склонился на лордом-защитником. Хозяин Бездны так легко нарушил личное пространство, словно всё это время не старался держаться Олега как можно дальше.
- Я понимаю, – Волков тяжело вздохнул. Каждое движение отдавалось ноющей болью, - но это сложно.
- Ты справишься. – внезапно лицо Чужого озарила хитрая улыбка, которая, казалось, не могла появляться на лице древнего существа, но которая так невероятно ему шла. - Я ведь не просто так тебя выбрал.
*****
И вот он снова крадется по канализациям города. Несколько месяцев назад Олег отчаянно пытался вырваться на волю, а сейчас шёл убивать тех, кто когда-то помог ему в этом. Он чувствовал, как злой рык вырывается из груди, а одна ладонь непроизвольно сжимается вокруг рукоятки меча, в то время как вторая, с меткой Чужого, напрягается, готовая в любой момент подчиниться владельцу и создать нужное заклятие.
Соблазн был велик. Волков на дух не переносил предательство, особенно то, из-за которого могли пострадать дорогие ему люди.
Но лорд-защитник вспоминал о том, что тем, во что он превратит город резнёй, юной наследнице надо будет в будущем править. А он не мог взвалить ответственность за свои действия на плечи других, особенно, на плечи маленькой девочки.
Поэтому он прикрыл глаза и выдохнул, разжав кулаки. Нужно было действовать скрытно.
*****
Волков не мог поверить, что всё наконец закончилось. Предатели, не выдержав груза своих подлых действий, сдались в руки Олега добровольно. Девочка была в безопасности.
Он мог наконец отдохнуть.
Когда лорд-защитник погрузился в сон, добравшись до кровати в своих комнатах во дворце, он знал, что снова окажется на одном из летающих островков. Чужой снова парил перед ним в воздухе, и Олег чувствовал, как бездонные глаза изучают его.
- Если честно, когда ты уходил отсюда в последний раз, я ожидал, что ты вернёшься с руками, обагрёнными кровью. Но ты поступил по-другому, - голос Чужого затих, и он опустил глаза. – Думаю, мы вряд ли больше увидимся, теперь, когда всё вернулось на свои места.
- Ты же можешь видеть будущее. – напомнил ему Волков. Лорд-защитник понимал, что ему действительно больше нет нужны посещать Бездну, в которой до этого момента он получал подсказки от Чужого, что помогали ему найти слабые места своих противников, но в тоже время чувствовал, что не хочет покидать её навсегда. Он слишком привязался к существу, которым смотрители пугали своих молодых учеников, к его лёгким подколам и поддержке, к пристальному взгляду блестящих чёрных глаз.
- Лишь варианты его развития. – Чужой поправил Олега, наклонив голову к плечу. – У меня пока не слишком хорошо получалось предугадывать твои действия, Олег.
Он на мгновение замолчал, после чего добавил.
- Ты пленяешь меня, Олег.
Можем быть, им необязательно было прощаться. Может, Олегу когда-нибудь удастся узнать настоящее имя Чужого. Может, он вскоре увидит цвет радужки его глаз.
Сергей смотрел, как Олег медленно расстёгивал свою тёмно-бордовую рубашку, и, плавным движением соскользнув с плеч, та обнажила кожу, успевшую загореть под палящим Солнцем восточных стран, где Волков когда-то был на заданиях. Разумовский не знал, чем сейчас занимается Олег. Он ещё не имел права на то, чтобы интересоваться подобным. Слишком тяжело было восстанавливать утраченное после той роковой шахматной партии доверие. Слишком далеки они теперь были друг от друга. Слишком свежи были следы от ран, из которых когда-то пролилась алая кровь, на груди.
Они решили попытаться что-то изменить. Начать с чистого листа не получилось бы, произошедшее всегда будет всегда преследовать их в виде болезненных воспоминаний, но они могли попытаться изучить друг друга заново, восстановить утраченную связь. Они надеялись на это. Сергей надеялся.
Когда Волков закончил вытаскивать пуговицы из петель, Серёжа осторожно, словно боясь спугнуть дикое животное, протянул руку. Длинные пальцы коснулись тёплой кожи и стали аккуратно поглаживать её под тяжёлым взглядом карих глаз. Сергей понимал, с каким трудом Олег открывался перед ним; он и сам всё боялся, что Волков на самом деле окажется галлюцинацией, порождением больного разума, измотанного событиями последних месяцев, когда его сознание рвало на части сразу несколько существ.
Шрамы от пуль были грубыми на ощупь. Кожа в этих местах была бледно-розовой, тонкой, и Разумовский, не удержавшись, наклонился вперёд и нежно коснулся её губами, чувствуя, как рука Олега сжалась на его плече. Твёрдая грудь поднялась, когда Волков резко вздохнул от внезапности движения. Серёжа опустился ниже, отчего рыжая шевелюра упала ему на лицо, и провёл языком по рубцам на животе. Олег запустил ладонь в волосы Сергея, сжимая её в кулак, чтобы оторвать Разумовского от изучения собственного тела. Он провёл большим пальцем по щеке Серёжи и внимательно проследим за тем, как тот прикрыл глаза веками и сильнее прижался к ладони.
У них всё никак не получалось насытиться прикосновениями друг к другу. Волков продолжал оглаживать лицо Сергея, в то время как сам Разумовский стал водить рукой по тёплому торсу успокаивающими движениями.
Для Серёжи было неожиданностью, когда Олег притянул его к себе и поцеловал. Это был первый раз за долгие годы, наполненные разлукой, одиночеством и болью. Поцелуи казались слишком интимным жестом для того подобия отношений, что существовало между ними до нынешнего момента.Они касались друг друга только губами, не решаясь идти дальше, потому что боялись разрушить эту хрупкую атмосферу полного и безоговорочного доверия, когда один настолько не сомневался в преданности другого, что был готов показать ему свои слабые стороны.
Серёжа и Олег медленно разорвали поцелуй, соприкоснувшись лбами и смотря друг другу в глаза.
В этот момент им казалось, будто всё было как прежде.
Волков устало перебирал на своём столе документы, требующие его внимания. Разбирательство с бумагами не было его любимым занятием, но оно входило в обязанности командующего одним из самых элитных императорских флотов, поэтому Олег не мог пренебрежительно относится к этому.
Бескрайние просторы океанов всегда манили Волкова. Загадочная, не до конца изученная стихия всегда пленяла его своей непредсказуемостью, своим умением быть для мореплавателей, осмелившихся вторгнуться в её пространство, как успокаивающей колыбелью, так и безжалостным разрушителем, способным уничтожить всё на своём пути. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он выбрал род деятельности, связанный с водой, и посвятил свою жизнь изучению моря. Олег знал, что ни на что не променял бы то, чем он занимался. Но бывали в его жизни моменты, когда служба полностью его выматывала, заставляя сожалеть, что он не выбрал более спокойную работу.
Например, как этот.
- Господин командующий! – в его кабинет, тяжело дыша, ворвался подчинённый, нарушая все правила субординации. Видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее, если у него хватило смелости ворваться в комнату без стука, к чему Волков, держащий своих людей в узде, не отнёсся бы благосклонно.
- Что вы себе позволяете? – строго начал Олег, готовясь отчитать подчинённого.
- Прошу простить меня, но данное дело не требует отлагательств. Королю уже было сообщено об этом, и он в ярости. Королевское торговое судно было ограблено.
*****
Волков часто думал о том, как бы сложилась его жизнь, если бы он повёл себя по-другому в тот день. Ему были несвойственны постоянные акты милосердия, но когда он увидел того раненного, как ему тогда показалось, совсем молодого юношу, он не смог пройти мимо.
Шёл дождь, и он, вжавшись в стену одного из многочисленных домов, образующих подворотню, тяжело дышал. Будь Олег менее внимательным, он был и не заметил его, так хорошо было укрытие парня. Ещё тогда его должно было насторожить то, что тот явно скрывался от погони, но у юноши был такой бледный вид, что он решил не пытать его своими допросами. Волков успел приблизиться к нему как раз вовремя, потому в ту же секунду глаза незнакомца закрылись, и он бы упал на грязную дорогу, если бы Олег не успел подхватить его.
С трудом дотащив парня до своего дома, он приказал своим единственным двум слугам приготовить ванную и гостиную, где можно было бы расположить гостя и обработать ему раны. Закончив с обеззараживанием ранений незнакомца, Волков позволил себе расслабиться и занялся разглядыванием гостя. Тот был поразительно красив. Длинные, достигающие плеч рыжие волосы изящно обрамляли несильно загорелое лицо, аккуратный, прямой нос и скулы украшали тусклые веснушки, которые наверняка были хорошо видны, когда их обладатель находился в хорошем здравии. Олег поймал себя на том, что протянул руку, желая коснуться приоткрытых тонких губ. Чувствуя неловкость из-за своего поведения, он отправился в свою комнату, чтобы наконец самому отдохнуть.
Чего он никак не ожидал, так это то, что проснётся через пару часов от настойчивого поцелуя прямо в губы, в то время как чьи-то руки поглаживали его грудь. Резко поднявшись на кровати и схватив наглого нарушителя пространства, он встретился взглядом с обладателем самых голубых глаз, которые он когда-либо видел. Тот, заметив его шокированное выражение лица, хитро улыбнулся.
- С добрым утром. – мягко протянул гость, изучающе осматривая Олега. – Я решил, что было бы некрасиво с моей стороны уйти, не отблагодарив своего спасителя. К тому же, такого симпатичного. Меня, к слову, зовут Сергей.
Подобное поведение шокировало, но Волков вдруг осознал, что жалеет о разорванном поцелуе. Словно прочитав мысли Олега, незнакомец потянулся вперёд, но Волков снова его остановил. Он не мог так поступить, не мог лечь в одну кровать с человеком, который так думал расплатиться с ним за спасение. Встав со своей кровати, он отошёл к окну и отвернулся от гостя, будто пытаясь так удержать себя от соблазна.
- Вы мне ничего не должны. Позвольте горничной осмотреть ваши раны напоследок, и вы можете идти.
Как ни странно, его послушались.
*****
Волков часто вспоминал своего гостя даже спустя несколько месяцев. Он ловил себя на том, что волнуется за судьбу незнакомца, боясь предположить, в какие перепалки он мог попасть за это время, и он не выглядел как человек, что может постоять за себя.
Внешность была обманчива.
В следующий раз они встретились в море, когда Олег находился на задании. Его миссия была сформулирована крайне ясно – уничтожить вражеский корабль, вернуть украденное золото, если бандиты не успели ещё его истратить, спустив всё на выпивку и женщин, в ближайшем порту и привести капитана, что посмел бросить вызов самой королевской семье вместе со своими людьми. Они уже подплыли, чтобы взять другой корабль на абордаж, как Волков заметил промелькнувшие рыжие волосы, в ярком свете солнца отливающие медью.
Олег метнулся в сторону другого корабля, перепрыгивая на него и доставая свой меч из ножен. Волков не понимал, почему он, обычно спокойный и рассудительный человек, вдруг с таким отчаянием пытается выяснить, тот ли это, о ком он думает. Сергей, до этого сражавшийся с одним из подчинённых Олега, которого обезоружил и ранил в плечо, толкнув на пол, успел повернуться как раз вовремя, чтобы подставить клинок под удар Волкова, от чего оба меча зазвенели. На мгновение на его лице промелькнуло удивление, после чего вернулся уже знакомый хитрый прищур.
- Как тесен мир, - выдохнул Сергей, отталкивая от себя Олега и начиная нападать. – Кто мог бы догадаться, что я, как оказалось, целовал одного из самых доблестных командиров королевской семьи?
Они яростно сражались, словно пытаясь доказать друг другу. Сражение в один момент переместилось на палубу королевского корабля, и Олег, отвлечённый раскрасневшимся от активности боя Сергеем, слишком поздно понял, что это был отвлекающий маневр, который дал пиратам возможность сбежать. Яростно зарычав, Волков ударил кулаком мачту, а в голове все разносились слова, произнесённые горячим шепотом и назначавшие место и время встречи.
Волков не собирался идти на встречу с Сергеем. Ему ещё предстояло отчитаться перед королем за первую неудачу за всю свою службу.
*****
Когда Волков пришёл на встречу с Сергеем, он по привычке прошёл в комнату, которую они снимали все те разы, что были здесь.
Олег понимал, что эта связь, возникшая между ним и пиратом, не здорова. Церковь не одобряла подобные отношения, но они ничего не могли с собой поделать. Олег не мог. Каждый раз он возвращался сюда, чтобы урвать как можно больше поцелуев с губ Разумовского, по новой изучить его тело, хотя и казалось, что он знает его вдоль и поперёк.
Их связи было несколько лет, и Волков старательно скрывал их отношения, которые могли навредить не только его службе, но и, что гораздо важнее, Сергею. Здравый смысл говорил ему, что вечно он скрываться не сможет, но все мысли исчезали из головы, стоило Разумовскому появиться в комнате, как и в этот раз.
Они не виделись два месяца, и такая продолжительная разлука заставила их наброситься друг на друга, буквально срывая одежду. Оба жаждали прикосновений, тепла чужого тела. Изведённые ожиданием, они даже и не пытались контролировать издаваемые звуки, позволяя стонам разноситься по комнате. Олег и Сергей обменивались поцелуями всё время, потраченное на подготовку, и, когда с ней было покончено, прижались друг к другу. Стоило Волкову оказаться внутри Разумовского, как он застонал от палящего жара кожи Сергея, который обжигал даже одним свои видом. Огненные волосы Разумовского разметались по подушке, а руки в это время сжимали плечи Волкова, оставляя на них царапины, словно стараясь пометить, тем самым обозначив, кому этот человек принадлежит.
Когда Олегу казалось, что он вбивается на пределе своих сил, Сергей выгибался и умоляюще хрипел, чтобы он двигался сильнее, быстрее, глубже, и Волков будто обретал второе дыхание. Этот контраст сводил с ума: смертоносный и неуловимый капитан пиратского корабля Разумовский становился дрожащим от удовольствия и переизбытка чувств Сергеем. Он словно олицетворял собой океан, который Олег так безумно любил.
Эта мысль, пронёсшаяся в голове, заставила Волкова в последний раз глубоко толкнуться бёдрами в Сергея, прижимаясь к его ягодицам, и зарычать от накрывшего оргазма. Разумовский под ним, увидев направленные на себя дикие глаза, в которых зрачок практически полностью закрыл радужку, вскрикнул и дёрнул тазом, сильнее насаживаясь на член Олега и отпуская себя. Сергей зажмурил глаза от нахлынувшего удовольствия и в последний раз сжал талию Волкова ногами, после чего позволил им упасть на простынь.
Через пару часов они проснулись в объятиях друг друга. Когда Олег одевался, он достал из кармана своей одежды сложенный вчетверо листок.
- Здесь написан график проверок портов близлежащих городов слугами короля. – Волков протянул бумагу уже одетому Разумовскому, который, взяв его, благодарно посмотрел на Олега. – Не попадитесь. Будь осторожен.
- Обязательно, - Сергей лукаво улыбнулся. Глупо было просить о подобном человека, который всегда стремился оказаться в гуще событий, живя адреналином, но Олег не смог сдержать себя.
Он не в первый раз предоставлял пирату такую информацию. Волков начал делать это по собственной инициативе, когда понял, что слишком привязан к Сергею и не вынесет его потери. Было забавно слышать, как за спиной его называли верным цепным псом короля, который неустанно следует за врагами Его Величества, и в тоже время знать, что если он кому и предан, то только человеку, стоящему напротив.
Когда Сергей притянул его для последнего нежного поцелуя, Олег в который раз решил для себя, что он готов рискнуть всем, даже любимой службой, лишь бы защитить его.
Софья часто слышала в детстве предложения, которые начинались с «девочка не должна…».
- Девочка не должна бросаться на людей с кулаками. Просто не обращай на них внимания, - успокаивающе бормотала воспитательница, слишком мягкая для того, чтобы наказать обидчиков, которые скорее и её доведут до слёз, в тоже время поглаживая по спине трущую мокрые глаза Разумовскую, - они поймут, что не смогут от тебя добиться нужной им реакции и отстанут.
Но нападки детей не прекратились.
- Девочка не должна везде лезть со своим мнением и спорить со взрослыми! – повысив тон, возмущалась директриса, когда Софья заступилась за другого ребёнка. – Они явно больше тебя знают!
Но взрослые не знали и продолжали совершать те же глупые ошибки.
- Девочка не должна быть умной, - завистливо шипел мальчик из её же класса, недовольный тем, что школьные предметы давались Разумовской куда проще, чем ему, из-за чего учитель часто ставил её в пример всему классу.
Но Софья ничего не могла поделать со своими любознательностью и тягой к знаниями.
А потом в её жизни появилась Оля.
Оля, которая, словно оправдывая свою фамилию, смотрела на всех волком, не позволяла строить себе пакости, которые так любили придумывать для новеньких три Софьины соседки по комнате. Оля, которая ни с кем не пыталась подружиться, но когда заметила интерес Разумовской к себе, не оттолкнула её, а с радостью согласилась дружить, подняв уголки губ в небольшой улыбке.
Волкова не была похожа ни на одного из детдомовских детей. Она, казалось, сочетала в себе самые разные качества. Оля могла в один день гонять с мальчишками мяч по небольшому двору детдома, а уже на следующий каким-то образом суметь приготовить вкуснейший куриный суп заболевшей Софье, которая всю вчерашнюю игру простояла на улице, подрагивая от холода, но продолжая неотрывно смотреть на Волкову. Она носила короткие волосы до плеч, которые чаще всего были распущены, и любила перебирать густую рыжую шевелюру Разумовской, любуясь тем, как на солнечном свете они полыхают огнём. Она, казалось, никогда не была заинтересована в каких-либо отношениях и со счастливым вздохом ответила на поцелуй Софьи, когда та, завороженная искрящимися карими глазами подруги и искреннем смехом, не выдержала и, поддавшись вперёд, поцеловала её.
Разумовская не знает, какой была бы её жизнь, если бы в ней не появился Волкова. Возможно, она, озлобленная на весь мир, окончательно замкнулась бы в себе и сошла с ума гораздо раньше, оставшись наедине со своим мстительным защитником, Птицей. Однако Оля подарила ей чудесные годы, наполненные как ссорами, так и радостными мгновениями. Софья была счастлива, несмотря на сложности выживания, с которыми им пришлось столкнуться как сиротам. Узкая кровать посреди обшарпанной комнаты общежития казалась самым удобным ложем на свете, и Софья с Олей лежали на ней вместе, грея друг друга холодными ночами.
Белая полоса не могла длиться вечно. Разумовская погрузилась в учёбу, не собираясь отступать от своей цели создать популярную социальную сеть, в то время как Волкова поняла, что не подходит этому месту. Признание в любви застряло камнем в горле у Софьи, когда Оля, отведя взгляд в сторону и сжимая кулаки, сказала, что собирается уйти в армию. Она чувствовала, как в груди помимо щемящей боли разливается жгучая злость. Вся её вера в «двое против всего мира» разбилась на осколки.
Оля, когда Разумовская пришла провожать её на поезд, сжала её в объятиях и сказала, что она обязательно будет писать, звонить, и ждала от Софьи того же. Надежда снова затеплилась где-то внутри.
Софья, когда Птица надавила своим пальцем на её, тем самым нажав на курок, с ужасом смотрела на упавшую на пол Волкову. Перед глазами ещё стоял взгляд Оли, наполненный смирением и разочарованием. Внутри было пусто.
- Движения должны быть более плавными, иначе у вас ничего не выйдет, - Олег положил ладонь на запястье ученика, чтобы показать, как двигать рукой. Тот сосредоточенно кивнул, и стал повторять движение, бормоча под нос заклинание, в то время как Волков перешёл к другому студенту.
Так не могло продолжаться. Учителя по защите от тёмных искусств нужно было срочно заменить. Кажется, настолько неподготовленного преподавателя по такому важном у предмету в истории Хогвартса ещё никогда не было. Олег, видя отчаяние учеников, у которых не выходили даже элементарные заклинания, не смог остаться в стороне и предложил ученикам в случае чего обращаться к нему для помощи в их освоении. Но, как бы он не хотел помочь детям, Волков не мог тянуть на себе два предмета, и его специальностью была всё-таки не эта дисциплина, а трансфигурация.
Неуспеваемость учеников заметили и другие учителя. Все были обеспокоены тем, что с таким преподавателем большинство детей не сдаст не только ЖАБА, но даже СОВ, не говоря уже о элементарной самозащите во взрослой жизни. Среди педагогического состава стали часто слышаться недовольные шепотки в сторону невежественного учителя. Многие преподаватели обратились к директору с просьбой замены, но тот лишь развёл руками: этот пожилой мужчина был единственным, кто согласился работать учителем защиты от тёмных искусств, потому что множество волшебников верили, что проклятие на данном месте всё ещё существует, и того, кто осмелится занять этот пост, постигнет печальная участь.
Волков, не желая сидеть сложа руки, даже выступил с идеей о возрождении дуэльного клуба, где дети могли бы потренироваться в использовании простейших заклинаний. Но, к счастью как учеников, так и учителей, замену всё же нашли.
Нового преподавателя защиты от тёмных искусств звали Сергей Разумовский, и Олег вовсе не залип на его голубые глаза, когда впервые увидел.
Разумовский, несмотря на то, что был молод, оказался удивительно образованным человеком. Казалось, он прекрасно знает все дисциплины Хогвартса: его можно было увидеть разговаривающим с учителем истории магии, помогающим пересаживать разнообразные растения в теплицах, помешивающим зелье в котле. Другие учителя благосклонно отнеслись к новичку. Волков заметил, что и сам рад Сергею.
Они неплохо общались, но это было общение на уровне коллег, а Олег осознавал, что хотел бы другого.
Всё изменилось после одного случая.
Все преподаватели, как обычно, сидели за отдельным от учеников столом. Большой Зал был наполнен голосами учеников, обсуждающих последние новости, уханьем сов, разносящих почту и шепотом учителей, переговаривающихся между собой. Волков поглощал свой завтрак, раздраженно косясь на сидящего справа учителя прорицаний. Видимо, все они были не от мира сего, иначе Олег не мог найти другого объяснения тому, зачем она принесла с собой кучу шаров предсказаний, уставив ими весь стол и даже разместив несколько штук на полу. Разумовский, сидящий по левую руку от него, отложил бокал и, закончив трапезу, встал из-за стола, желая пойти подготовиться к уроку. Его мечтам не суждено было сбыться, потому что он, не заметив один из шаров, споткнулся о него и упал бы, если бы Волков не успел его вовремя подхватить. Звук разбившегося стекла был ясно слышен в затихшем зале, и все присутствующие в зале уставились на них. Олег аккуратно помог Сергею встать твёрдо на ноги, и тот, словно не замечая направленных в их сторону взглядов, спокойно поблагодарил его и ушёл, хотя Волков мог поклясться Мерлином, что щеки того на мгновение окрасились в бледно-розовый.
На его уроки некоторые ученики хихикали и хитро переглядывались. Смутно подозревая, над чем веселятся дети, Волков дал классу тест, о котором не предупреждал, конечно же, вовсе не в целях мести. Пока студенты, некоторые из которых пытались списать, но получив строгий взгляд преподавателя, тут же оставляли попытки, усердно пыхтели над заданиями, Олег выглянул в окно, и он уж точно не прожигал взглядом Сергея, у которого был урок на улице. Он обучал детей заклинанию Патронуса, и Волков с восхищением смотрел, как серебряная лиса, его патронус, помчалась к боггарту, принявшему вид странного антропоморфного существа с чёрными крыльями. Ученики восторженно загудели и встали в шеренгу, с нетерпением ожидая своей очереди.
Одними перешептываниями дело не ограничилось. Студенты стали задавать вопросы, никак не относящиеся к теме урока, расспрашивать Олега об его отношении к учителю защиты от тёмных искусств. Апогеем неловкости происходящего стала ситуация, когда личная сова Волкова принесла ему письмо, в котором находился рисунок. На нём были изображены два страстно целующихся учителя. Как потом выяснил Олег, такой вид творчества назывался фан-арт, и, кажется, ему стоило начать задавать ещё больше домашнего задания, раз люди находили время на подобное. Но в том момент он сорвался из-за своего письменного стола и направился к личному кабинету Сергея.
Тот оказался на месте и при виде Волкова удивленно приподнял брови. После того случая они стали реже разговаривать, смущенные произошедшим, но, когда Олег показал ему полученный рисунок, тяжело вздохнул и показал похожий по композиции рисунок, но отличающийся стилем рисования.
- И как это называется? – возмутился Волков, нахмурив брови. – Такой интерес к личной жизни учителей пугает.
- Я не знаю, как это называется, но, я думаю, что это всё сойдет на нет, ведь это всего лишь слухи, - последние слова Разумовский произнёс с неким огорчением, Олегу даже на миг подумал, что ему показалось. Но отведённый в сторону взгляд Сергея говорил о многом, поэтому Волков собрался с духом.
- Мы можем сделать так, что слухи перестанут быть слухами, - голос Волкова под конец предложения сел от волнения. Сергей пару секунд изучал серьёзное лицо Олега, после чего хитро сощурился и улыбнулся.
- Ещё как можем.
Предположим, что Волков в благодарность мог сегодня задать ученикам немного меньше домашней работы.
- Свадьба – это священный обряд между женщиной и мужчиной, который связывает их жизни, скрепляет их чувства, - вдохновленно рассказывала учительница по литературе, объясняя детям смысл прочитанной накануне ими книги, словно не замечая, как те со скучающим выражением лица смотрят на неё.
Единственным, кто внимательно слушал монолог преподавательницы, был Серёжа. Это слово было ему знакомо и до сегодняшнего урока, но он никогда не задумывался о том, как много смысла несёт в себе этот процесс. Учительница рассказывала, что этот обряд позволяет близким людям проверить прочность из чувств, узнать, насколько один человек предан другому. Свадьба было проверкой готовности возлюбленных всегда поддерживать друг друга, находиться рядом как в моменты счастья, так и в моменты горя, и ещё неизвестно, что из этого сложнее.
Правда, было кое-что, чего Серёжа не понимал. Учительница всегда, как будто подчёркнуто, говорила о том, что это союз между мужчиной и женщиной. Словно он возможен только между ними. Но разве у, к примеру, мальчиков не может возникать подобных чувств? Разумовский осторожно, не поворачивая головы, перевёл взгляд на сидящего рядом Олега, который сосредоточенно выводил что-то на задней странице тетради.
Волков стал старательно изрисовывать тетрадные листы после того, как задиры из их класса назвали Серёжу уродом. Олег, злой до невозможности, поставил всем фингалы под глаз, а другу сказал, что он научится рисовать, чтобы иметь возможность показать Разумовскому то, какой он красивый. На тихое замечание Серёжи о том, что рисованию учатся годы, и что сам Разумовский рисует с раннего детства, Олег, никогда не державший в руках карандаши, просто отмахнулся.
Серёжа почувствовал, как при воспоминании об этом случае в груди разлилось тепло. Он хотел бы доказать Олегу, как ценит его, что никогда ни на кого не променяет его. Так почему он не может провести этот же обряд с Олегом?
Звонок с урока прозвенел, а Разумовский всё ещё думал о том, что сказала учительница. Заметив необычно тихого Серёжу, Волков легонько толкнул его локтем в бок, чтобы вырвать друга из собственных мыслей.
- Ты чего такой молчаливый? Обычно сразу начинаешь рассказывать, в чём не согласен с училкой, и какие моменты она неправильно поняла, - Олег заметил, как друг наконец перевел на него взгляд, и улыбнулся, намекая на то, что его слова были всего лишь мягким подколом, целью которого было развеселить друга. Серёжа, решив, что лучше сразу все рассказать другу, набрал в грудь побольше воздуха и скороговоркой выдохнул:
- Олеж, ты не хочешь провести свадьбу? - В смысле? – Волков озадаченно уставился на него. – Училка же говорила, что её между мужчиной и женщиной проводят.
- Да-да, я слышал, но это так несправедливо! Почему мы тоже не может её устроить? Я хочу, чтобы ты знал, что я ценю нашу дружбу, что ты очень дорог мне.
- Х…хорошо. Я тоже хочу, чтобы ты знал об этом. – Волков, ещё немного ошарашенный, неуверенно взглянул на Серёжу. – Но там ведь нужны кольца. Где нам их достать?
- Помнишь, мы видели кучу проволоки в кабинете трудов? Давай немного оттуда стащим? Всё равно трудовик её не использует, только и может, что пьяным на уроки приходить. – Разумовский сморщил нос, выражая своё недовольство подобным поведением.
Когда они добыли проволоки и согнули её в сомнительное подобие кольца, Олег взял Разумовского за руку и надел ему кольцо на безымянный палец, как, он видел, делали это в кино. Когда Серёжа проделал тоже самое с пальцем Волкова, Олег радостно сощурился и притянул улыбающегося Серёжу в объятия.
Эта идея сводила Сергея с ума долгие годы. Он просыпался и засыпал с мыслями о ней. Разумовский не помнил, когда именно, но в один день он понял, что наконец-то сможет стать счастливым. Все годы одиночества, которые он проводил за толстыми книгами с потрёпанными переплетами и старыми рукописями, ставшими невероятно хрупкими за всё время своего существования, будут потрачены не зря.
Сегодня он создаст себе собеседника.
Нет, не собеседника.
Друга. Человека, который всегда будет рядом, который никогда не предаст его, который будет понимать его.
Он не отшатнётся от Серёжи в сторону, испуганно крестясь, когда тот заговорит о жизни и смерти, о возможности вторжения в эти этапы существования всего живого на Земле. Он будет доказательством слов Разумовского. Тем, кто уже однажды погиб, но смог, нарушая существовавшие прежде представления людей о смерти и жизни, снова вдохнуть полной грудью.
Когда вдалеке раздался гром, а по небу, словно змеи, расползлись фиолетовые молнии, Сергею захотелось безумно расхохотаться. Ещё пару мгновений, и полное уединение, преследовавшее его с самого детства, останется позади. Сердце человека, лежавшего на операционном столе, вновь забьётся, разгоняя алую кровь по кровеносным сосудам. Нажав на рычаг, который выдвигал антенну на крыше небольшого двухэтажного дома, чтобы набрать необходимое количество электрической энергии, Разумовский замер.
Молния ударила прямо в металлический провод.
Лампочки от такого перепада тока потухли во всем доме. Серёжа раскрыл зажмуренный глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Ему срочно нужно было найти лампу и узнать, удался ли его эксперимент. Когда удар молнии полыхнул, осветив на секунду всю комнату, в которой Сергей проводил операцию, Разумовский не смог сдержать вскрика от неожиданности, заметив, что перед ним стоит незнакомая высокая фигура. За то краткое мгновение, на которое было освещена комната, он успел увидеть только лицо, что видел до этого множество раз. Вот только оно никогда не выглядело таким живым, наполненным красок. Густые чёрные брови, поджатые губы, прямой нос и карие глаза, которые выделялись среди всего лица своим сосредоточенным выражением, словно их обладатель совершенно не понимал, кто он и что происходит, но был готов выполнить всё, что Серёжа прикажет.
Сергей ненавидел проявлять свои слабости в присутствии других, но сейчас он чувствовал, как по щекам скатываются слёзы.
У него получилось. Он больше не будет одинок.
Незнакомец осторожно, будто неуверенный в своих движениях, протянул руку и коснулся лица Разумовского сначала пальцами, проводя ими по мягкой коже и размазывая стекавшие слёзы, а потом всей ладонью. Серёжа наклонил голову, сильнее прижимаясь к прохладной ладони, и рвано выдохнул:
Олег уверен, что если бы его сослуживцы знали, кому на самом деле принадлежит растянутый фиолетовый свитер, лежащий на дне его сумки, то они бы стали плохо к нему относиться. До драки дело бы вряд ли дошло, всё-таки Волков прекрасно умел за себя постоять, но от гневных взглядов и слов вслед вряд ли бы удалось спастись. Но Олег на все вопросы отмахивался и упрямо молчал, позволяя видеть ситуацию такой, какой им хотелось.
Когда Сергей предложил обменяться любимой одеждой, Волков скептически отнёсся к идее. Какой толк в этом будет, если их гардеробы не подходили им ни по стилю, ни по размеру? Разумовский на вопрос Олега лишь закатил глаза и сказал, что в Волкове романтик даже не рождался. Олег на данное заявление просто пожал плечами: он и не считал себя никогда одним из них.
Одеждой они всё-таки обменялись: Сергей отдал Волкову свой любимый вязаный свитер, который он, казалось, носил вечность, а Олег , немного подумав, протянул Разумовскому кожанку, которой он обзавёлся в детстве по счастливому стечению обстоятельств и после подобного подарка судьбы долго не снимал. Серёжа пришел в ней провожать Волкова на поезд . Он, стоя на холодном осеннем ветру, кутался в потрепанную кожанку и молча разглядывал Олега, словно старался запомнить каждую деталь.
Время от времени Олег доставал Серёжин свитер. Первое время это были дни, когда он только учился убивать. Тогда Волков ещё не умел отключать чувства, чтобы на замену им пришло безразличие от осознания того, что он забирал чьи-то жизни, поэтому ему требовалась что-то, что приводило бы его в чувства. Он гладил мягкую на ощупь шерсть, рассматривал по-детски нарисованную на нём сову. Закрыв глаза и уткнувшись в него лбом, можно было на мгновение представить, что он дома, далеко от этого места.
Впоследствии он стал делать это реже, в самые трудные моменты службы, когда он ощущал, что совсем звереет, теряя человеческий облик. Свитер словно напоминал ему, что он не должен был зацикливаться на убийствах, что ему было, куда возвращаться.
Олег верил, что пока у него было напоминание о Серёже, находящемся в Питере, усердно работающим над своей соцсетью и ждущем его, он сможет перенести всё.
У Олега перехватило дыхание при первом же взгляде на Сергея.
Когда правитель Алтеи, друг Волкова, сказал, что ему удалось призвать для экспериментов над загадочной кометой, упавшей на Галру, лучшего алхимика их планеты, Олег, явившись на встречу, ожидал увидеть седого старца с длинной бородой, с мудрым взглядом и тихим, но проникновенным голосом.
Лучший алхимик разительно отличался от представлений Олега. Стоило ему перевести взгляд от ниоткуда взявшейся птицы с белым оперением у себя под ногами на её хозяина, и Волков почувствовал, как в груди что-то ёкнуло. Учёный, стоявший перед ним, обладал огненно-рыжими волосами, хитрой улыбкой, бледными веснушками и самыми голубыми глазами на всех планетах, которые видел Олег, а он видел их много, вынужденный отправляться в многочисленные дипломатические поездки. В них можно было разглядеть усмешку над грозным правителем Галры, который славился своей непобедимостью в бою и который минуту назад отскочил как ошпаренный от пернатого создания.
- Не беспокойтесь. Это всего лишь Марго. Она из нашей реальности.
- Олег, это Сергей. Он лучший алхимик на Алтее.
Волков, сопровождаемые непонимающе приподнятой бровью Сергея, сбежал из лаборатории при первой же возможности, сославшись на важные государственная дела.
*****
Впоследствии Волкову приходилось часто навещать лаборатории, где учёные изучали упавшую комету. Ему было необходимо знать, как продвигаются исследования космического тела. Он не мог подвергать опасности людей, которые когда-то выбрали его главой государства, доверив ему свои жизни.
Или он только убеждал себя, что приходилось.
Чаще всего он просто стоял рядом с Разумовским и смотрел, как тот вбивает непонятные значения в программу, производящие расчёты. Он говорил, что эта комета – нечто невероятное, то, что позволит им сделать прыжок в развитии технологий всех живых существ, в то время как без неё это длилось бы столетиями.
- В ней скрыто столько знаний! – восторженно воскликнул Сергей, на мгновение оторвавшись от голограммы перед собой и посмотрев на него мечтательными глазами. – Только представь, как много мы можем изменить, получив их!
Волков не представлял, но то, как светился Разумовский на этих словах, заставило его утвердительно кивнуть.
*****
Олегу кажется, что он ещё никогда в своей жизни не встречал такой тяги к знаниям и тому, что с ними можно сделать. Волков, набравшись смелости, пригласил Сергея на встречу, которую в мыслях с неуверенностью и надеждой именовал свиданием. Ему хотелось лучше узнать того, кто так быстро захватил все его мысли. Разумовский согласился на прогулку, и вскоре Олег обнаружил себя прогуливающимся по цветущим садам Галры в компании алхимика. Оказалось, Сергей любил говорить, особенно если у него были отзывчивые слушатели. Он мало говорил о себе, вскользь упомянув, что потерял родителей в раннем возрасте, зато много говорил о своих работах. Разумовский заговорил о параллельных вселенных, о научной важности этой кометы. Его глаза блеснули, когда он стал делиться с Волковым мыслями о том, как все живые существа космоса могли бы в будущем избавиться от голода, болезней, смерти. Олег слушал и чувствовал, как проникается его речью, хотя всегда скептически относился к мысли о создании утопии. Они могли столько изменить.
Прогулка была прервана не самым приятным образом. Из разлома, образованного упавшим метеоритом, наружу выбралось огромный монстр, сразу же ставший разрушать всё на своём пути. Волков не думал, что тестирование построенных из метеорита кораблей, о которых ему рассказывал Сергей, пройдёт в условиях, когда жизнь каждого его поданного находилась под угрозой.
Он должен был спасти их любой ценой.
*****
О паладинах, пилотах кораблей, спроектированных в виде львов, говорили в каждом уголке вселенной. То тут, то там можно было услышать разговоры о невероятном защитнике мира Вольтроне, который формируется из пяти роботизированных львов. Мирное населения стало спать спокойнее по ночам, зная, что их всегда есть кому охранять.
Но никто не знал, что у паладинов всё было не так чудесно, как могло показаться.
Разумовский продолжил свои эксперименты, несмотря на достижение в виде Вольтрона, и Олега не отпускало ощущение, что надвигается что-то нехорошее. Сергей изменился. Он всё чаще и на большее количество времени запирался в своей лаборатории, стал раздражительным. Под глазами залегли мешки, а некогда плавные движения стали дёргаными. Если раньше Серёжа мечтательно размышлял о том, как изменит ход истории, направив все силы на улучшение мира, то теперь он с маниакальным выражением лица размышлял, как вновь открыть тот разлом, в который паладины с таким трудом загнали монстра. Изменилась и любимая птица Разумовского. Некогда вредная, но добрая птица, заболевшая после нападения чудовища из другой реальности, стала злобным, агрессивным существом из-за лечения квинтэссенцией, добытой в ходе экспериментов. Казалось, она была готова выклевать глаза любому, кто осмелился бы подойти близко или взглянуть на него.
Волков чувствовал, что теряет Сергея. Поэтому, когда Разумовский стал яростно огрызаться на пришедшего правителя Алтеи, что хотел убедить Олега прекратить эксперименты, тот лишь отрицательно покачал головой и заявил, что они будут продолжены. Ему хотелось верить, что вскоре Сергей выбросит из головы эту квинтэссенцию и придёт в себя.
*****
Олег у хотелось завыть от отчаяния. Он ошибся. Сергею не стало лучше. С каждым днём он всё глубже погружался в пучину безумия. Он перестал есть, спать, отдыхать, больше времени проводя над экспериментами. В один день он просто упал без сознания на пол лаборатории.
В следующий раз, когда Разумовский открыл глаза, он стал беспрерывно шептать, что ему нужно пройти в разлом, дрожащими руками цепляясь за простыню. Волков, сидящий всё это время рядом с ним, наклонился к нему и сжал его руку, стараясь согреть холодную ладонь.
- Как можно туда попасть? – успокаивающе прошептал Олег, поглаживая Сергея по поблёкшим волосам.
- Вольтрон…вольтрон…воль…трон, - Разумовский, до этого никак не реагировавший на присутствие Волкова, вцепился в его руку и посмотрел на него безумными глазами.
На встрече с другими паладинами Олег чувствовал себя ужасно. Он не хотел обманывать своих друзей. Он понимал, что навсегда лишится их доверия.
Но он не мог потерять Серёжу.
Когда паладинам удалось пробраться в разлом с помощью Вольтрона, Волков, придя в сознании от полученной перегрузки, подхватил на руки Сергея, прижимая к себе. Глаза ослеплял яркий свет, существовавший в этой реальности, но Олег не обращал внимания. Перед тем, как покинуть кабину пилота, Волков в последний раз прижал к себе Разумовского. Тот, словно почувствовав, что наконец оказался там, где желал, успокоился, и безвольно висел на его руках.
Выходя из льва, Олег видел, как тот же самый монстр, которого паладинам когда-то удалось запереть в разломе, несётся в их направлении. Волков видел, как тот разрывал его людей, и понимал, что не выживет.
Но Серёжа должен был жить.
Олег закрыл глаза, сжимая в своих руках Серёжу. Последним, что он почувствовал, была боль, прошившая всё его тело.
Детский дом невозможно было покинуть без шрамов, Сергей в этом уверен. И если шрамы, покрывающие тело, со временем переставали болеть, то те, что отпечатывались на психике, оставались навсегда. Потеря близких людей, попадание в приют, нахождение среди таких же обиженных на весь мир и покинутых детей не могло пройти без получения психологических травм, которые впоследствии усугублялись жестоким отношением большинства воспитателей и презрением тех, кому посчастливилось вырасти под крылом родителей
Серёжа тайно завидовал крепким нервам Олега. Его поражало, как тот умудряется сохранять спокойствие в самых различных ситуациях. Будь то воспитательница, застукавшая их за воровством печенья, которое по каким-то причинам никогда не раздавали детям, или же гопник, решивший поживиться за счёт приютских, Волков всегда находил в себе силы не поддаваться эмоциям и хладнокровно мыслить.
Вот только Сергей, как оказалось, кое-что упускал. Может, если бы он приглядывался получше, то сразу бы заметил, с какой злостью его друг бьёт обидчиков в нос, ломая им переносицу, как он специально целится именно туда, где будет больнее всего. Всё это Сергей заметил гораздо позже, в университете. Он понимал, что причина наверняка лежит в смерти его родителей, о которой тот так не любил распространяться, лишь мельком упомянув, что они погибли далеко не в несчастном случае.
Видя такую ожесточенность, Разумовский должен был насторожиться, поговорить с другом о его припадках агрессии, осудить. Но не получалось. И разве он, Разумовский, мог читать кому-то нотации, если у него самого руки были по локоть в крови? Сергей был пленен этой тёмной стороной Олега. Он не мог оторвать взгляда от Волкова, когда тот яростно вырубал охранников, прочищая путь к выходу из тюрьмы. Он чувствовал, как во рту пересыхает при виде того, как молниеносно и в тоже время грациозно Олег вскидывает пистолет и выпускает пули в противников, попадая ровно между глаз или в сердце.
Это было самым настоящим безумием. Смотря, как сверкают глаза Волкова и на его лице мелькает что-то звериное, Разумовский чувствовал, как всё тело пробирают мурашки.
Не то, чтобы Олег был удивлён. Всё-таки в стране шла ожесточенная борьба за власть, и правящая партия не знала жалости в отношении тех, кто пытался свергнуть её режим. Правительство жестоко разбиралось с восставшими, а оппозиционеры, доведенные до отчаяния положением страны, не боялись даже пыток, не говоря уже о смерти. Родители, оставшиеся без работы и, тем самым, без средств на существование, поднимали восстания, которые разъярённый император приказывал подавлять любыми способами.
Волкову однажды пришлось участвовать в подавлении одного такого, и оно запомнилось ему навсегда: площадь, на которую пришли недовольные жители страны, была усеяна множеством тел, а плакаты, которые протестующие принесли с собой, были окрашены багровой кровью. Тех, кто подавал хоть какие-то признаки жизни, убивали метким выстрелом в лоб.
- Чтобы другим неповадно было, - злобно шипел приближенный императора, а Олег, не позволяя ни единой эмоции отобразиться на лице, думал, действительно ли он служит правильным людям.
Его задание было простым, на первый взгляд: не выделяясь из толпы, изучать настроения народа и сообщать о планируемых восстаниях. Но, находясь среди этих людей, которые всего лишь хотели прекращения войны и возвращения своих членов семьи с фронта, Волков начинал сочувствовать им. Тех, кто сочувствовал революционерам, правительство не жаловало, считая и их самих бунтовщиками. И это не могло привести к добру.
Выполняя свою работу, Олег не мог не заметить их. Осиротевших детей, которые либо погибали от голода и холода, либо обучались воровству, чтобы выжить. Волков каждый раз чувствовал боль в груди, видя, как маленький ребенок отчаянно убегает с украденным куском хлеба от злого продавца. Обращаться к начальству со своими наблюдениями было бесполезно: его императорское величество было слишком занято удерживанием шаткого трона, будто не понимая, что своими действиями лишь сильнее раскачивает его. Он правда старался помогать, покупая им еду, или находя временный ночлег, вот только у него было таких средств, чтобы он мог обеспечить всех.
Волков облокотился на стену, сосредоточенно рассматривая собравшихся в кабаке людей. После небольшого затишья, народ снова стал собираться, не желая опускать руки и покорно принимать судьбу. Возможно, если Олег постарается, он сможет сокрыть информацию об этом сборище, чтобы обезопасить людей.
Его мысли были прерваны незнакомой рукой, которая деловито залезла в карман плаща и стала шариться там в поисках кошелька. Похоже, Волков стал жертвой малолетнего карманника. Резко развернувшись и сжав в своей руке чужое запястье, Олег собирался строго посмотреть на наглого оборванца, но застыл, с удивлением смотря в голубые глаза ещё юного рыжеволосого пацана, которые от осознания того, что его поймали, в страхе замер. Оправившись от первоначального испуга, паренек лет семнадцати предпринял отчаянную попытку вырваться из крепкой хватки Волкова, но его затея не удалась. Олег ожидал, что тот примет своё поражение и успокоится, но мальчишка был явно не из тех, кто быстро сдаётся. Он быстро наклонился и укусил удерживающую его руку, отчего Волков зашипел и отдёрнул её. Мальчишка воспользовался появившейся возможностью и бросился бежать. Со стороны Олега было бы адекватнее забыть эту ситуацию, к тому же, кошелёк остался при нём, однако в груди у Волкова что-то ёкнуло, когда он представил, как миловидный парнишка бродит по тёмным подворотням, в которых с началом революции появились бандиты, поэтому Олег последовал за ним. Мальчишка, заметив погоню, ускорился, но куда ему, недоедающему ребёнку, было до опытного военного? Олег, наученный опытом, в этот раз схватил мальчишку, стараясь расположить свои руки как можно дальше от пределов досягаемости зубов.
- Да успокойся ты! – зарычал Волков на вырывающегося ребёнка, и тот, напуганный угрозой, сквозившей в голосе, прекратил трепыхаться. – Как тебя зовут?
- Я тебе помочь хочу, - Олег тяжело вздохнул, вымотанный дерганием паренька. Кажется, этот экземпляр провел в одиночестве много времени, раз настолько одичал.
- Засуньте свою помощь себе в…, - на этих словах Волков не выдержал и закрыл ладонью мальчишки, вытаскивая его из подворотни, в которую тот забежал в попытке скрыться от Олега. Пришлось поймать проезжавшую мимо машину и с трудом запихнуть в салон незнакомца, иначе бы Олег привлёк слишком много внимания, таща его на руках до своего дома.
Оказавшись в поместье, Волков наконец выпустил из рук паренька, злобно сверкавшего голубыми глазами. Последующие несколько часов были потрачены на долгие просьбы Олега подумать, что здесь ему безопаснее, и остаться. В конце концов, как оказалось, Сергей махнул рукой и, нахохлившись, уселся на мягкую софу.
- Я остаюсь, - пробубнил он себе под нос, глядя на Волкова исподлобья. - Не понимаю, какого чёрта это тебя надо, но дарёному коню в зубы не смотрят.
Олег, изучающе осматривающий Серёжу, дёрнул уголком губ в полуулыбке.
Сергей взглянул на Олега как на полоумного, когда тот предложил Разумовскому научить его готовить, обосновывая своё предложением тем, что такой навык всегда пригодится в жизни.
- Ты издеваешься? – Серёжа выразительно приподнял бровь. У него вообще была очень живая мимика, с помощью которой, казалось, он мог выразить десятки оттенков одной эмоции. – Ты забыл, что я на улице живу? Где я тебе там печь найду?
- Печь не найдёшь, но элементарную кашу в котелке на огне сварить сможешь, - невозмутимым голосом ответил Волков, хотя в голове упорно стояла одна мысль: «ты больше не окажешься там».
С появления Сергея в доме прошло около месяца, но они так и не обсудили условия и срок нахождения Разумовского здесь. Олег старательно откладывал этот момент, а что творилось в голове Серёжи было неизвестно.
Он вообще был большой загадкой для Волкова. Его поведение и характер порой совершенно противоречили условиям, в которых он находился, и поступкам. Для человека, который несколько недель назад выживал тем, что обкрадывал простой народ и воровал еду, он держался удивительно благородно: всегда ходил с приподнятым подбородком и удивительно умело орудовал многочисленными столовыми приборами. Для человека, который обладал таким острым языком и вспыльчивым нравом, он невероятно нежно держал ворону, помогая Волкову обрабатывать крыло раненной птицы, случайно найденной Олегом на улице. Возможно, разгадка крылась в детстве Сергея, но он игнорировал любые вопросы, задаваемые на эту тему.
- И что я должен делать? – недовольно пробурчал Разумовский, рассматривая разложенные перед ним продукты.
- Мы будем делать пельмени, - придвигая к себе муку, ответил Волков.
- Их я тоже смогу сварить в котелке? – Сергей не смог удержаться и съязвил. Олег давно понял, что мальчишка так в большинстве случаев скрывал свою растерянность, поэтому предпочёл не отвечать на эту подколку, хотя другой на его месте давно бы оттаскал своенравного паренька за уши за хамство мужчине, который был старше его в два раза.
- Прекращай упражняться в остроумии и иди сюда. – Волков отступил от стола, уступая место Разумовскому. – Тесто я заранее сделал, чтобы оно успело подняться. Сейчас нужно его раскатать.
Серёжа, настороженно косясь на скалку в руках Олега, подошёл к нему.
- Раскатывать тесто нужно вот такими движениями, - Волков наклонился вперёд и надавил скалкой на тесто. Под его умелыми движениями комок превратился в тонкий круг. Закончив с ним, Олег осторожно, чтобы не порвать, отодвинул его в сторону. – После этого нужно вырезать из него небольшие круги, куда мы и будем класть фарш, но сперва ты потренируешься делать это сам.
Сергей, видимо собравшись с духом, подошёл ближе и забрал скалку из рук Волкова, после чего принялся за дело. У Олега задергался глаз при виде кривого, неравномерного круга, поэтому, тяжело вздохнув, он встал у него за спиной и положил ладони на чужие руки.
- Ты неправильно держишь скалку, поэтому у тебя с одной стороны тесто уже тонкое, а с другой – толстое, - Волков постарался не обратить внимания на то, как вздрогнул Сергей от его прикосновения, хотя вдруг ситуация резко стала неловкой, а во рту пересохло.
До этого момента Олег ещё никогда так близко не находился к Серёже. Тот пах какими-то благовониями, которые умудрился найти в доме и о которых не знал даже сам Волков. Запах был едва заметен, но приятен, и Олегу захотелось уткнуться носом в волосы, чтобы почувствовать его сильнее, и…
- Я понял, спасибо, - Разумовский вывернулся из своеобразных объятий Волкова и отодвинулся, старательно отводя взгляд в сторону. На мгновение Олегу привиделся розовый румянец на его щеках.
- Хорошо. Доделай этот кусок, а с остальным разберусь я.
Волков чувствовал себя отвратительно. Он был ужасен. Он был самым настоящим…
- Олег, - выдохнул Сергей ему в губы, сжимая свои ладони на его плечах. Прервавшись на мгновение, чтобы вдохнуть побольше воздуха, Разумовский снова прильнул ко рту Волкова, возобновляя поцелуй.
Их отношения были неправильны. Олегу уже не пятнадцать лет, когда эмоции перехватывают контроль над телом у разума. Он ведь прекрасно осознает, что случится, если хоть кто-то узнает об их связи. Достаточно одного неверного слова, и его недоброжелатели, воспользовавшись случаем, тут же отнесут докладную куда надо, и всю оставшуюся жизнь он проведёт на каторге, если его сразу не четвертуют.
Но разве можно было обвинять его в нежных чувствах к Серёже? Наказывать за то, что он всем сердцем прикипел к их перепалкам по разным вопросам, спешил, выполнив поручения начальства, поскорее вернуться домой, зная, что его там ждут? Карать за любовь к Сергею?
Волков с жаром ответил на прикосновение губ Разумовского, придвигая его ближе к себе за талию. Несмотря на то, что Олег, недавно вернувшийся с двухнедельной миссии, ужасно соскучился за это время по Серёже, раздевал он его неспешно, прикусывая каждый кусочек обнажившейся кожи, из-за чего парнишка вздрагивал и негромко постанывал. Когда Волков снял всю одежду с мальчишки, тот будто опомнился и сам стал деловито расстёгивать рубашку Олега, в то же время проводя языком по шее, чем вызвал у него удивлённый вздох.
Касаться друг друга, разделять тепло было приятно. Сергей оказался очень отзывчивым и на каждое прикосновение Волкова выгибался, словно желая продлить ощущение чужих рук на своей коже. Разумовский впился короткими ногтями в спину Олега, когда тот придавил его свои весом к кровати.
Этой ночью в комнате, освещённой лишь светом уличного фонаря, они стали ещё ближе к друг другу.
*****
Если Олегу казалось, что несколько месяцев назад в стране всё было плохо, то он глубоко ошибался, потому что происходившее тогда ни в какое сравнение не шло с происходящим сейчас. Озверевший народ громил правительственные учреждения, в которые получалось прорваться, требуя от правителя оставить престол. Тот, руководствуясь не пойми какими целями, отказывался соглашаться на требования населения, и Волкову даже хотелось взглянуть в глаза человеку, который до последнего отказывался признавать плачевность своего положения.
Паника в правящих верхах заставляла волноваться и приближенных императора. Они стали более дёргаными и нервными, оборачиваясь на каждый шорох, и практически не выходили из своих домов из-за боязни покушения.
Когда Олег получил письмо с вызовом в штаб, у него сразу появилось плохое предчувствие. В последнее время начальник отказался от написания писем, не доверяя даже собственным почтальонам. Что же могло такого случиться, что он решился написать Волкову? Встав из-за стола, который находился в его комнате и где он по утрам разбирал почту, Олег поцеловал в лоб спящего Сергея и направился к выходу.
- Знаешь, Волков, - начал прямо с порога невысокий мужчина лет сорока пяти, с подозрением разглядывая Олега, - ты ведь крайне исполнительный подчинённый, с которым приятно иметь дело…было.
- Что вы имеете в виду? – Волков напрягся, невольно выпрямляясь.
- Ты ведь занимался отловом…, - Олег дернулся на последнем слове. Звучало так, будто говорили не о детях, а о собаках, - и распределением по детским домам беспризорников, так?
- Да.
- До меня дошли сведения, что один из пойманных несовершеннолетних ещё находится у тебя дома, и он не был зарегистрирован в соответствующих службах. - Мужчина оскалился, в его глазах читалось редкостное самодовольство.
- На что вы намекаете? – сощурился Волков, недовольный тем, куда зашёл диалог.
- Не строй из себя дурака. Пристроил у себя дома одного из щенков этих революционеров, да? Ты что, их идеями проникся, раз сочувствуешь их отпрыскам? – торжествующе шипел мужчина, заметив потемневшие от гнева глаза Олега. – Кто будет оставлять у себя ребёнка противников в нынешней ситуации? Только тот, кто сам за противников, или же какой-нибудь педо…
Он не договорил, прерванный вскочившим со стула Волковым. Олег не контролировал себя в тот момент. Возможно, мысли он спокойнее, он бы понял, что эти слова не имели под собой никаких оснований и были брошены всего лишь с целью оскорбления противника. Но всё, о чём он мог думать, это то, что нельзя было позволить этому человеку подобраться к истине, к Серёже. Если Волков готов был понести любое наказание за связь с Разумовским, тот подвергать им Сергея Олег не мог. Если бы правда всплыла на поверхность, то на следующий же день какой-нибудь религиозный фанатик убил бы семнадцатилетнего парня за мужеложство.
Волков не хотел Сергею такой судьбы.
Поэтому он движением, доведённым до автоматизма, выхватил прикрепленный к поясу револьвер и запустил пулю начальнику прямо между глаз. Тот даже не успел осознать, что произошло, как уже в следующее мгновение камнем упал на стол, над которым навис, когда в пылу разговора стал обвинять Олега. Бумаги, которые он до этого перебирал на своём столе, окрасились в багровый цвет.
Что он наделал?
*****
Волков убивал не в первый раз. Кажется, он уже потерял счет всем жертвам, которым пускал пулю в висок, вбивал нож в сердце и сворачивал шею. Но он в первый раз убил безоружного человека. А всё потому, что не хотел отпускать от себя Сергея.
Ему удалось при помощи пары специально подброшенных улик выставить всё так, будто сам начальник был оппозиционером и хотел убить Олега за службу императору. Ему поверили.
Но через неделю ему пришло письмо, где говорилось, что он отправляется на фронт. Может, это было наказанием за убийство служащего без разбирательств, может, на войне положение России было гораздо хуже, чем печатали в газетах, раз император отсылал своих подчинённых.
Сергей, узнав об этом, сначала безумно разозлился, бросая всё, что попадалось под руку, в стену, создавая ещё больше шума, словно его яростных воплей было недостаточно. Но уже спустя пару минут он успокоился, и сразу весь как-то поник, подходя к Волкову и утыкаясь лбом в его грудь.
- Не бросай меня, Олег! – охрипшим голосом прошептал Разумовский.
- Ты же понимаешь, что не я это решил. – У Олега сердце разрывалось при виде такого Серёжи. – Я не могу изменить его решение.
- Почему отвратительно правит он, а страдают другие? – выдохнул Сергей. Вопрос явно был риторическим, поэтому Волков просто сильнее прижал парня к себе.
*****
Свист пуль, взрывы гранат, крики боли людей – Олег и не ожидал чего-то другого от войны. Дела действительно были плохи. Россия проигрывала из-за бездарного командования, тысячи людей гибли от необразованности генералов, которым вверили свои жизни и защиту Родины.
Ад существовал.
И на самом деле он находился вовсе не под землёй.
Волков успел получить несколько ранений. Тело было покрыты шрамами от пуль и порезов. Он уже видел, как Разумовский сначала ядовито скажет Олегу всё, что он о нём думал, когда тот вернётся, а после, не скрывая навернувшиеся на глаза слёзы, пылко поцелует в губы, говоря, как безумно скучал и волновался за него.
Волков не сомневался, что Сергей его ждёт. Он даже не смел помыслить о том, что Серёжа его не дождётся.
Олег не думал о том, вернётся ли он с войны. Все его мысли были заняты лишь «когда».
Потому что у него был тот, кто ждал его дома. И он не мог его подвести.
Сергей, который с детства не отличался крепким здоровьем, из-за этого всегда завидовал Волкову, потому что сам часто слегал с температурой, особенно зимой. Неудивительно, что он нередко болел, учитывая то, какие в детском доме были хлипкие стены и тонкие оконные рамы, пропускавшие, казалось, весь холод с улицы.
Но если Олег всё-таки заболевал, то он никогда не отделывался простой простудой, испытывая все прелести гриппа вроде температуры под сорок градусов, жуткого озноба и раздирающего горло кашля. Сергей в такие дни не мог найти себе места и обеспокоенно вертелся у медпункта, пытаясь услышать, что говорил врач, который осматривал Волкова. Медсестра первое время, завидев его, старательно отгоняла его от двери, аргументируя это тем, что Разумовский мог легло заразиться от больного друга, а им ещё один больной был вовсе не нужен, а потом привыкла и разрешила караулить дверь.
Серёжа оставался, и, изведённый скукой, нашёл себе занятие. Он притаскивал с собой с занятий альбом для рисунков и рисовал любую несуразицу, которая приходила ему на ум. С помощью карандашей он старался передать всё интересное, что произошло за день в отсутствии Волкова, и проталкивал под дверь. Сергей знал, что добрая медсестра передаст все рисунки Олегу, чтобы порадовать мальчика. Волков собирал их, не выбрасывая ни одного.
На памяти Серёжи все разы, которые Олег болел за свою жизнь, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
И вот он снова был болен.
Болезнь называлась разочарованием. Что только могло быть хуже ощущения крушения веры в свои идеалы, принципы? Понимание того, что возлагаемые на близких людей надежды были не оправданны?
И виной этому был Сергей. Он не собирался перекладывать всю ответственность на Птицу. Тот был его частью, а значит, Разумовский и сам в полной мере был причастен к произошедшему. Серёжа с содроганием вспоминал, как нажал на курок. В момент выстрела он чувствовал, как внутри всё разрывается от осознания того, что он натворил. Когда Волков рухнул на пол, Сергею хотелось последовать за ним.
Поэтому он даже не был удивлен, когда Олег проигнорировал все его вопросы и просто захлопнул дверь. Он и не ожидал другого. Он заслужил это.
Но Сергей не мог потерять Олега вновь. Разумовский так часто упускал его из своей жизни, и с каждым разом сердце разбивалось на всё более мелкие и мелкие кусочки.
Это было глупо. Слишком несерьёзно, слишком по-детски для их ситуации. Но таким образом Серёжа хотел напомнить Волкову об их совместном прошлом. Поэтому он на небольшом тетрадном листе маленьким куском карандаша, которые в один день обнаружились на подносе, нарисовал всё, что произошло с ним, пока Олега не было.
Разумовский сомневался, что Волков как-нибудь отреагирует на его рисунок. Боялся, что тот разорвёт его и выбросит.
Но на следующий день рисунка не было, а на подносе лежала уже целая тетрадь и новый карандаш.
Утро не было самым любимым временем суток Сергея. Кому вообще могут нравиться подъёмы ни свет ни заря, когда и тело, и мозг толком не очнулись от сна? Разумовский не понимал тех немногих людей, кто находил в себе силы улыбаться ранним утром, выделяясь этим из толпы народу с мрачными лицами. Но всё же был один плюс в этом промежутке времени.
И этим плюсом был Олег.
Единственным, кто скрашивал Серёже нелюбимые утренние подъёмы, был Волков. В отличие от всего остального Серёже нравилось смотреть на Олега по утрам. В повседневной жизни Олег часто хмурился либо из-за работы, либо из-за каких-то насущных вопросов, отчего у него между бровей залегала морщинка. Во сне же Волков позволял себе расслабиться, и она разглаживалась, из-за чего Олег сразу будто молодел на несколько лет, и его лицо приобретало умиротворённое выражение.
По Волкову не скажешь, но он любил обниматься во сне. Сергей мог лечь максимально далеко от Олега, на самый край, и всё равно, засыпая, чувствовал, как к нему придвигается тёплое тело, и сильная рука притягивает его ближе к себе за талию. Иногда, если Разумовский накануне отправился спать с распущенными волосами, Волков с утра ворчал, что снова всю ночь жевал его шевелюру. Тогда Серёжа заявлял, что Олег в таком случае не должен липнуть к нему во сне, после чего Волков закатывал глаза и уходил, чтобы ночью снова пододвинуться к Сергею. Разумовский не смел жаловаться, и сам прижимался спиной к чужой груди.
Глядя на всё это со стороны, Серёжа понимал, что они с Волковым ведут себя до невозможности слащаво. Но Сергей не собирался чувствовать себя виноватым за то, что был счастлив.
Олег резко вздохнул и лениво раскрыл глаза, сразу скашивая их на бок, чтобы проверить, спит ли Серёжа. Заметив пробуждение Волкова, Сергей улыбнулся и наклонился к нему, с улыбкой целуя в губы:
Когда с раннего возраста растёшь в детском доме, то сразу привыкаешь, что тебе не к кому обратиться за помощью или советом. Большинству воспитателей нет никакого дела до своих воспитанников, поэтому они без зазрения совести отгоняли от себя любого, кто осмеливался подойти и потратить их драгоценное время, которое, как правило, они занимали чтением газет или рассматриванием журналов. Про других детдомовцев, которые, по сути, были такими же детьми, и говорить не стоило.
Сергею повезло. В его жизни появился человек, на которого, он точно знал, всегда можно было положиться. Это даже пугало бы - то, как он полностью доверял Олегу, если бы Разумовский не знал, что Волков точно также верит ему. И такое отношение заставляло опускать последние барьеры, которые когда-то выстроил вокруг себя Серёжа, чтобы чужие слова не ранили так глубоко.
Так что, когда по одному из каналов в телевизоре, который изредка удавалась включать по выходным, показали женщину и мужчину, которые касались друг друга губами, двенадцатилетний Сергей знал, кто будет ассистентом в его изучении действий этих персонажей. Поцелуй вышел неуклюжим, потому что для обоих это был первый опыт за всю жизнь, и Разумовский по окончании эксперимента заявил, что это, наверное, очередная причуда взрослых. Олег согласно кивнул.
Больше подобных экспериментов не проводилось.
До семнадцати лет.
Сергей до сих пор не уверен, было ли это обусловлено запоздалым гормональным всплеском у обоих. Просто в один день Олег как обычно подсел к Разумовскому в школьной библиотеке, где тот любил проводить большую часть своего свободного времени, но завёл вовсе не обычный разговор. Он рассказал, как ему надоело слушать идентичные друг к другу истории знакомых об их похождениях. Волков скривился и сказал, что не понимает, почему они так помешаны на этом.
Эта беседа не должна была закончиться так. Но вот они стоят в каком-то укромном уголке, Серёжа покрывает лицо Олега беспорядочными поцелуями, в то время как Волков проникает рукой под свитер Разумовского. Его теплая ладонь гладит живот Сергея, от чего тот вздрагивает, сжимая руку, запущенную в волосы Олега. Волков вздыхает, чувствуя, как его голову оттягивают, и откидывает её назад. Серёжа наклоняется вперёд и осторожно прикусывает тонкую на вид кожу шеи, боясь сделать Волкову больно.
Олег, словно очнувшись из-за этого укуса, недовольно рыкает и сильнее вдавливает Разумовского в стену, прижимаясь бёдрами к паху Сергея. Серёжа обвивает шею Олега, подвигаясь совсем близко, не оставляя никакого пространства между ними и отчаянно целует, в то время как Волков убыстряет толчки. Подобные телодвижения в одежде не удобны, и после того, как всё это закончится, она наверняка будет испорчена, но ни Сергея, ни Олега это не волнует. Серёжа, не отрываясь, смотрит в почерневшие глаза Олега, и это последнее, что он видит, перед тем, как всё его тело, словно в судороге, выгибает. Волков, уткнувшись лицом в плечо Разумовского, прижимается бёдрами в последний раз выдыхает.
Серёжа приходит в себя, и всё, что он может чувствовать, это смущение, неловкость и ужас. Но когда Олег поднимает голову и улыбается одним уголком губ, он чувствует, как его покидают все страхи, и улыбается в ответ.
Среди знакомых Олег слыл самым терпеливым человеком в мире, но сам Волков не был согласен с этим. Возможно, он и имел крепкие нервы, но он в своей жизни тоже испытывал то самое чувство, когда от вынужденного ожидания хотелось на мгновение стать волшебником и ускорить вяло текущее время.
Олег периодически посматривал на наручные часы на своём запястье, нетерпеливо постукивая ногой по полу, из-за чего другие пассажиры косились на него, но сейчас ему было вовсе не до взглядов незнакомых ему людей. Он задавался вопросом, будут ли на платформе ждать его? Ждал ли его всё это время один человек? Волкову было стыдно за собственные сомнения в друге, но он ничего не мог с этим сделать: слишком сконфуженно и неловко прошли проводы Олега и их последняя перед затяжным расставанием встреча.
В тот день они стояли на перроне, ожидая состава, на котором Волкову предстояло отправиться к месту прохождения службы. Сергей, скрестив руки на груди, старательно осматривал вокзал, словно находя его невероятно увлекательным, в то время как Олег сверлили его взглядом, пытаясь подобрать слова для начала разговора. Оба ещё не пришли толком в себя после решения Волкова, которого тот и сам от себя не ожидал. Это решение не было принято спонтанно: он несколько месяцев его обдумывал, взвешивая все «за» и «против», но до последнего считал, что не решится на это.
После всех этих лет, прожитых вместе с Серёжей, было тяжело думать о том, что их будут разделять тысячи километров, но Олег знал, что не может оставаться в этом месте. Он всю жизнь следовал за Разумовским, но быть обузой другу, которому часто приходилось помогать Олегу с экзаменами, он не хотел, потому и выбрал то, в чём он был хорош и что мог позволить в нынешних условиях. Все свои мысли он не рассказал другу, не желая заставлять того чувствовать себя хоть в какой-то степени виноватым, и просто поставил Сергея перед фактом.
Серёжа первое время злился, отказывался разговаривать с Волковым, показательно выходил из комнаты, когда тот в ней оказывался, но постепенно с приближением даты отъезда стал вести себя менее агрессивно и больше времени проводить с Олегом.
Когда по вагону разнесся звонкий голос проводницы, оповещающий о том, что они подъезжают к вокзалу, Волков моргнул и помотал головой, приходя в себя.
Как состав остановился и он выбрался из поезда, Олег и сам не мог после вспомнить, слишком туманно в голове. Первым делом он сразу стал осматривать толпу народу, выискивая знакомое лицо, а точнее, знакомую яркую шевелюру. На перроне было слишком много людей, пришедших встречать своих близких, поэтому даже рыжие волосы не помогли Волкову быстро найти Сергея. Но тот и сам справился, потому что в следующее же мгновение Олег ощутил, как в него со всей силы влетело что-то тяжелое, и он обнаружил себя в крепких объятиях Разумовского.
- Олег, - с улыбкой на лице выдохнул Серёжа, отстраняясь от Волкова, и осматривая его, - вот ведь вымахал, волчара, как будто до этого маленький был.
- Это чтобы тебя легче на руках носить было, Красная Шапочка, - пошутил Олег, на что Разумовский закатил глаза, показывая своё отношение к юмору друга, но после всё равно радостно улыбнулся.
- Ты особо не обольщайся! – опомнившись, упер руки в бока и заявил Сергей. – Думаешь, я тут безумно рад тебя видеть? Ещё чего наду….
Волков покачал головой и затянул Разумовского обратно в объятия, тем самым прерывая пламенную речь.
Взрослая жизнь начинается не с наступлением совершеннолетия, нет. Она начинается с того момента, когда человек впервые берёт на себя ответственность за принятое решение.
Таких решений в жизни Олега с каждым годом становилось больше. Он уже и забыл, что это такое – беззаботность, но почему-то не сомневался, что это связанно с его приближенностью к Сергею Разумовскому, императору мощной державы, чей народ был изведён диктатурой своего правителя. Волкову, как его телохранителю, ежедневно приходилось решать вопросы, связанные с безопасностью Сергея. Чего он только не повидал за свою жизнь: и наёмных убийц, подосланных завистливым дворянством, и отчаявшихся простолюдин, несущихся с ножом через всю толпу в надежде убить того, кто сделал их жизнь такой невыносимой.
Олег стоял на перепутье. Народ свирепствовал, а Разумовский старательно игнорировал этот факт, слишком занятый своими проектами по управлению государством. Он мог не спать ночами, вырабатывая планы захвата новых земель, укрепления власти в уже покоренных. Из-за такого графика Сергей стал агрессивнее, часто запирался в своих комнатах, не впуская даже Волкова. В последний раз он исчез в покоях на несколько часов, за которые можно было услышать грохот разбившегося стекла и неясные крики, после чего он вышел с пустыми, ничего не выражающими глазами и дал Олегу обработать раны от осколков.
Сергей сходил с ума, а Олег ничего не мог сделать. Ежедневно на шеях десятков приговоренных затягивалась петля, а Волкову, стоя по правую руку от Разумовского, оставалось лишь стоять и смотреть, как дергаются тела повешенных. Волков убил многих за свою жизнь, но даже для него то количество крови, которое окропило руки Сергея, было много.
Сложнее всего было разделить у себя в голове Серёжу из прошлого, того, кто недоедал свою порцию, чтобы отдать её беспризорнику Олегу, и нынешнего Сергея, который практически не смотрел Волкову в глаза, и даже приказы отдавал, глядя в другую сторону.
Поток мыслей был прерван Разумовским, который ворвался в кабинет Олега, яростно дыша.
- Где, чёрт побери, тебя носит? – Сергей подлетел к столу, за которым сидел Волков, и стукнул об него ладони. – На меня снова было совершенно нападение, и оно могло закончиться весьма удачно, если бы не чистая случайность, а всё потому что ты шляешься неизвестно где!
- Я был занят отчётами, которые вы сами поручили мне срочно сделать. – подняв голову от бумаг, произнёс Олег, рассматривая горящие безумием глаза. – Больше подобного не повторится.
Волков встал из-за стола и взял с стоящего на нём подноса бокал с водой. Он так долго об этом думал. Разумовский не заметил, но под глазами Олега появились мешки, а сам он хмурился больше обычного, и всё время был задумчив. Одна мысль вот уже который месяц терзала его разум.
Сергей тонул в крови и тянул за собой остальных. Но если Волков был готов захлебнуться вместе с ним, то другие не были обязаны платить такую цену.
- Вы запыхались, - произнёс Олег, протягивая Разумовскому бокал. Он не был уверен, дрожали ли его руки. – Выпейте воды.
Сергей, всё это время не спускавший с него напряженного взгляда, вдруг весь поник и взял протянутый хрусталь. Он устало посмотрел на кристально-прозрачную жидкость и выдохнул:
Так сложилось с самого детства. Олег горой стоял за Сергея, защищая того от нападок сверстников, Сергей до севшего голоса спорил с учителями, утверждавшими, что Волков живая иллюстрация поговорки «сила есть – ума не надо». Все эти люди не хотели понимать, что Серёжа вовсе не выпендривался, чтобы смотреть на всех остальных свысока, как говорили другие дети, и действительно искренне увлекался живописью, что Олег редко, но с неподдельным интересом, погружаясь с головой, читал книги, которые находил в школьной библиотеке.
Порой было тяжело подавить в себе желание отомстить тем, кто не давал покоя их итак непростой жизни. Но они удерживали себя от этого. В конце концов, они противостояли им вместе.
С поступлением в университет стало проще. Несильно, конечно, но хотя бы была возможность избегать встреч с неприятными им людьми, а не находится в замкнутом помещении практически целыми днями, как это было в детском доме. Учёба захватила их, университет кипел жизнью, и на мгновение можно было бы забыть о том, что они сироты, если бы не некоторые личности, которым было важно регулярно напоминать им об этом. Причём, порой в грубой форме. Поэтому Олег не посчитал зазорным разбить нос одному из таких особо настойчивых людей и выбить зуб другому, в то время как Сергей с ядом в голосе л объяснял им, какие они ничтожества.
Они перестали бояться отвечать в полную силу. В конце концов, они имели право защищать своё спокойствие даже жёсткими мерами.
Дальше стало только хуже. Такие, как они, должны были бороться всеми известными способами за своё место в обществе, иначе рисковали остаться на его обочине. Хотелось жить, но приходилось выживать. Олег уже потерял счёт людям, которых убил по долгу службы, а Сергей тонул в собственном безумии, и чувствовал себя спокойно лишь тогда, когда чувствовал, как руки окропляет кровь очередного отброса общества.
Они отвоевали себе место под солнцем, и теперь люди даже за их спинами говорили гадости с осторожностью. Теперь они нападали первыми. В конце концов, они не были ангелами.
Сергей проработал исследователем достаточно лет, чтобы иметь право назвать тот день знаменательным. Всё-таки не каждый день и не каждому исследовательском центру удаётся достать настоящего русала.
До этого момента о них были только легенды и сомнительные истории якобы очевидцев, которые ничем не могли подтвердить свои слова. Но и первые, и вторые всё же сходились в некоторых вещах: в том, что русалки жили немного больше, чем люди, были всеядны и, самое главное, смертоносны в воде. Всё это было лишь предположениями. До сегодняшнего дня.
Поэтому нельзя обвинять Сергея в чересчур эмоциональном поведении, когда тот, увидев двоих с трудом несущих русала мужчин, выронил из рук все бумаги, которые читал до этого и вытаращился на незнакомое существо. То предпринимало слабые попытки вырваться из крепкой хватки людей, но у него ничего не выходило. Разумовский хотел было удивиться отсутствию сил у такого мощного на вид создания, пока не увидел большую рану на его боку, когда два помощника развернули его другим боком, чтобы водрузить на специальный стол. Осторожно подходя ближе, Сергей обратил внимание на судорожно раскрывающиеся жабры на шее, и он понял, что его смущало во всей ситуации.
- Что вы делаете? – разгневанно зашипел Сергей на работников. – Разве вы не понимаете, что ему нужен водоём? Он же задохнётся!
- Нам сказали принести его к вам, мы принесли, - скучающе произнёс один из мужчин, засовывая руки в карманы, - остальное нас не должно волновать.
- Если из-за вас, идиотов, я потеряю такую возможность, - начал было Разумовский, угрожающе надвигаясь, но в последний момент он успел заметить блеснувшие в свете ламп тёмно-синие чешуйки и отскочить, что и спасло его, в отличие от одного из работников, которого впечатало в стену мощным ударом хвоста. Тот от подобной силы, как подкошенный, упал на пол, и Сергей не был уверен, остался ли он жив.
Существо, видимо успевшее за всё это время собрать последнее силы для нанесения удара, перекатилось к краю стола и упала с него, к несчастью для него, на больной бок. Оно взвыло от боли, но, стиснув зубы, начало ползти к выходу, не собираясь так просто сдаваться. Пока второй мужчина, придя в себя от испуга, бросился к другу, Сергей спешно подбежал к шкафчику с тем, что ему нужно было. Найдя нужную ампулу, он быстро заполнил жидкостью шприц и направился в сторону русала. Тот вряд ли бы смог далеко уйти в таком состоянии, но он мог себе навредить, и кровавый след, оставляемый им на снежно-белом полу, не внушал ничего хорошего. Разумовский вколол небольшую дозу, боясь навредить организму существа, но и её хватило, чтобы оно затихло и перестало двигаться.
Сергею хотелось обессиленно упасть на пол, но русалу нужна была помощь, поэтому он встал на дрожащих ногах, чтобы взять все необходимые для первоначальной обработки раны медикаменты. Предстояла тяжёлая работа.
*****
Когда русал пришёл в себе через день после неудачного побега, Разумовский был занят тем, что осматривал его рану. Сергей не знал, как устроены русалки, и из-за этого не мог предсказать реакцию их организма на человеческие лекарства, потому и регулярно проверял состояние существа. Несмотря на видимые различия между людьми и русалами в виде того же самого хвоста, его тело никак не отторгало медикаменты, которые ему дал Сергей, что не могло не радовать.
К слову, хвост у существа был действительно красивым. Тёмно-синие чешуйки отливали чёрным, а сам хвост, заканчивающийся большими плавниками, как выяснилось, был настолько мощным, насколько выглядел, что было довольно логично: именно за счёт него русалки передвигались в воде, он не мог бы оставаться слабым. Не мог Разумовский не отметить и очевидную привлекательность человеческой половины. У русала были тёмные волосы, густые брови, между которыми залегла складка, прямой торс и мускулистый торс. Если не опускать взгляд ниже пояса, то можно было принять существо за обычного человека.
Сергей всегда был любознательным, иначе бы его не занесло в эту отрасль, поэтому он не смог сдержаться и протянул руку, желая коснуться хвоста, но стоило ему поднести ладонь опасно близко, как её тут же перехватили за запястье и угрожающе сжали, намекая, что лучше бы владельцу не делать этого. Разумовский резко поднял голову и встретился с прожигающим взглядом карих глаз.
- Ты проснулся, - сказал Сергей скорее для себя, чем для существа, потому что не знал, умеет ли тот разговаривать. Русал не издал ни звука и отпустил руку, осматривая помещение, в котором находился. - Не пытайся даже строить планы побега. После того, что ты сделал с тем дураком, тут везде понаставили охрану с транквилизаторами.
Тот не подал никаких признаков понимания слов Сергея и продолжил осмотр, хотя Разумовский мог поклясться, что в на мгновении брошенном на него взгляде существа читалось явственное раздражение.
*****
Сергей больше не мог оттягивать этот момент. Как бы ему не хотелось дождаться выздоровления существа, чтобы увидеть его способности в полную силу, необходимо было начинать исследование. Ему всё-таки удалось добиться того, чтобы у него в лаборатории установили большой аквариум для русала, куда его и поместили. Тот продолжал бросать на Разумовского уничижительные взгляды, но было видно, что в воде ему гораздо удобнее и уютнее, чем на суше.
Сергею сперва хотелось выяснить больше о коммуникативных способностях существа. Он понимал, что русалы вовсе не глупы, как думало большинство людей. Говоря откровенно, Разумовский успел заметить во взгляде и поведении одного конкретного русала больше ума, чем во многих людях, что встречал в своей жизни.
Сергей находился в лаборатории практически целые сутки, изредка выходя за необходимым. Иногда он даже оставался там на ночь, устраиваясь на небольшом диване. Всё равно его никто не ждал дома. Он был одиночкой по жизни, поэтому успел привыкнуть к такому образу жизни. Единственной отдушиной была работа, в которую он уходил с головой. Всё, о чём он думал, это русал. Ему хотелось узнать, как его звали, какой у него был образ жизни до того, как его поймали, где он получил ту ужасную рану, из-за которой он и оказался здесь, ведь у моряков не было бы ни единого шанса противостоять русалу в его стихии. Все эти вопросы мучили его, поэтому он постоянно обращался к существу, желая разговорить его. Тот лишь закатывал глаза и, лежа на дне аквариума, переворачивался на другой бок, спиной к Сергею, показывая тем самым своё отношение к его болтовне.
Но Разумовский не позволял себе опускать руки, и в итоге добился своего.
- Олег, - раздался за спиной Сергея низкий голос, и Разумовский от неожиданности вздрогнул. В тот день он говорил на автомате, даже не осознавая, о чём конкретно он рассказывал русалу. Он изучал кровь, которую успел взять ещё в день появления существа в лаборатории, с которого уже прошло больше двух недель.
- Что? – ошарашенно спросил Сергей, не веря своим ушам.
- Меня зовут Олег. – медленно повторил русал, нет, Олег, несильно постукивая хвостом по стенкам аквариума. – Ты несколько раз спрашивал, как меня зовут.
Сергей не смог удержаться, и его губы растянулись в довольной улыбке.
С этого дня их отношения изменились. Может, Олегу настолько наскучило его нахождение в аквариуме, что он согласился идти на контакт с человеком, или Разумовский просто сошёл с ума, и ему всё это мерещилось, но факт оставался фактом – постепенно русал стал всё чаще и чаще отвечать на вопросы Сергея, а иногда даже и задавать свои.
Счастью Разумовского не было бы предела, если бы не одно «но».
Олегу с каждым днём становилось хуже. Сам он не подавил вида, но Сергей не мог не заметить этого. Рана, успевшая уже покрыться коркой и начать обрастать новой кожей, покраснела и определенно ныла, судя по тому, как Олег время от времени морщился. Хвост, некогда ярко блестевший, поблёк, а некоторые чешуйки и вовсе осыпались с него. А ведь прошёл всего месяц. Разумовский боялся представить, что с ним случится к концу исследований Сергея. Возможно, его уже не будет даже в живых, потому что он умрёт.
Сергей понимал, с чем это было связано. Русалы не были комнатными рыбками. Они родились на воле, и аквариум, хоть и большой, не мог заменить родного дома Олега – океана.
И тут начинались странности.
Разумовский жил своей работой. Это было единственным, что удерживало его от осознания собственного одиночества. Но он не хотел продолжать эксперименты. Он не хотел, чтобы Олег умер.
Он хотел помочь Олегу сбежать, а за это его могли выгнать с работы и добиться того, чтобы его не приняли больше никуда.
Но почему-то он был готов к таким потерям.
Это было так глупо. Единственная за всю жизнь привязанность к чему-то, помимо работы, оказалась привязанностью к, по сути, сказочному существу, доказательств существования которых не было до появления Олега. Сергей догадывался с чем это было связано. Его жизнь складывалась так, что он никогда не испытывал нормального человеческого отношения к себе. На работе он был лишь сотрудником, чьи мозги были нужны работодателю, не более. В повседневной жизни на него смотрели в большинстве случаев с непониманием, либо же вовсе интересовались им только из-за внешности. Он не встречал до Олега того, кто так бы внимательно слушал его, кому было бы так приятно что-то рассказывать.
Поэтому вскоре Сергей обнаружил себя за составлением плана.
*****
Он постарался продумать всё до мелочей. Нашел график дежурств охранников, подготовил все необходимые для задуманного вещи, дождался подходящего момента, когда в исследовательском центре будем как можно меньше людей.
И всё равно при побеге они попали в беду.
Подумать только, если бы этому охраннику не захотелось внезапно выйти из служебной комнаты и закурить, им бы удалось бесшумно сбежать. Но всё было обязано пойти не по плану, потому что когда вообще жизнь была простой? Несмотря на это, им удалось выбраться из здания. Сергей был уверен, что успел засветиться, если не лицом, то точно рыжей шевелюрой, которой из всего персонала центра обладал только он.
Им удалось добраться до берега моря, рядом с которым находилось здание. Первым делом Разумовский помог Олегу добраться до воды, и именно из-за этого он не заметил, как позади него один из охранников прицелился и выстрелил, попав в плечо Сергею. Разумовский вскрикнул, и, споткнувшись, рухнул в воду.
Не так ему хотелось закончить жизнь. Не безымянным трупом на дне моря.
И когда Сергей почувствовал, как в лёгких кончается воздух, кто-то обвил руки вокруг его талии, и его рта коснулись чужие губы. Разумовский от неожиданности выдохнул весь тот воздух, что оставался у него в лёгких, и в следующие мгновение он уже оказался на поверхности, кашляя и судорожно глотая воздух. Чьи-то руки успокаивающе поглаживали его по спине.
- Я думал, ты бросил меня. – с трудом произнёс Сергей, поднимая взгляд на обеспокоенно рассматривающего его Олега.
- Разве я мог? – русал приподнял уголки рта в улыбке, и наклонился, касаясь лба Сергея своим лбом.
-
-
02.11.2017 в 22:06-
-
02.11.2017 в 22:07-
-
02.11.2017 в 22:09-
-
02.11.2017 в 22:11-
-
02.11.2017 в 22:12-
-
02.11.2017 в 22:14-
-
02.11.2017 в 22:15-
-
02.11.2017 в 22:18-
-
02.11.2017 в 22:24-
-
02.11.2017 в 22:25-
-
02.11.2017 в 22:26-
-
02.11.2017 в 22:27-
-
02.11.2017 в 22:29-
-
02.11.2017 в 22:30-
-
02.11.2017 в 22:31-
-
02.11.2017 в 22:33-
-
02.11.2017 в 22:34-
-
02.11.2017 в 22:35-
-
02.11.2017 в 22:37-
-
02.11.2017 в 22:38-
-
02.11.2017 в 22:40-
-
02.11.2017 в 22:42-
-
02.11.2017 в 23:49-
-
02.11.2017 в 23:52-
-
02.11.2017 в 23:53-
-
02.11.2017 в 23:55-
-
02.11.2017 в 23:57-
-
03.11.2017 в 23:06-
-
03.11.2017 в 23:08-
-
03.11.2017 в 23:09